самоуверенному виду и тому, как при его появлении присмирели остальные, он был здесь за главного.
Видя панический взгляд Тао, мужчина сплюнул на пол, после чего ухмыльнулся, что-то сказав троице, мгновенно приободрившейся и потащившей Хуана ко второй двери в комнате.
Воображение рисовало омеге самое худшее развитие событий, заставляя тело в страхе дрожать, а ноги подкашиваться и запинаться при каждом шаге. Альфы на это только выругались и сильнее потащили парня вперед, буквально заталкивая его за двери.
Первое что бросается Хуану в глаза это металлическая решетка делящая комнату на две части. Второе — сидевший за решеткой в дальнем углу командор, на руках которого, так же как и у омеги, были наручники. Различие лишь в том, что от наручников Ву шла цепь, приковывающая альфу к стене.
Один из террористов распахнул решетчатую дверь. Затолкнув внутрь этой камеры Тао, адаррхец протащил парня в противоположный угол от военного и толкнул на пол. Поспешно развернувшись, омега в панике уставился на возвышавшегося над ним мужчину. Вновь усмехнувшись, альфа что-то сказал на своем языке и вышел. Решетчатая дверь с лязгом захлопнулась, в замочной скважине пару раз проскрежетал ключ. Адаррхец бросил напоследок на Хуана масляный взгляд и, облизнувшись, вышел из комнаты следом за товарищами.
Сев, подтянув к груди ноги, Тао нервно сглотнул и повернулся в сторону Ифаня. Ву неподвижно сидел, прислонившись к стене, прикрыв глаза. Такой вид командора не на шутку встревожил парня и, когда он собрался броситься к мужчине с воплями: «На кого же ты меня покинул?!», — командор открыл глаза, повернув голову в его сторону, внимательно оглядывая омегу. От такого пристального взгляда Хуану стало не по себе, и он приготовился выслушать очередную лекцию, что вот если бы он не увязался с ними на задание, то они бы здесь не оказались. Но мужчина выпрямился и огорошил омегу совершенно иными словами, произнеся с толикой заботы и едва заметного волнения:
— Ты в порядке? Они ничего тебе не сделали?
— Нет, — от неожиданности голос парня прозвучал тихо и хрипло.
Мужчина нахмурился и кивнул, вероятно, самому себе. Устроившись хоть немного удобней, Тао оглядел Ву, желая убедиться, что с командором всё в порядке. Вид у альфы был потрепанный, но каких-то повреждений не было.
В воздухе повисла гнетущая тишина.
Ифань вновь откинул голову назад, прикрыв глаза, хотя во всем его теле было заметно напряжение, а брови хмуро съехали к переносице. Поерзав на месте, пытаясь хоть как-то уменьшить дискомфорт в закованных руках, Хуан решил нарушить воцарившееся молчание.
— Они нас теперь убьют, да?
Альфа тяжело вздохнул, хмурясь ещё сильнее, и открыл глаза. С ответом он не спешил, задумчиво рассматривая омегу, будто подбирая слова. Столь пристальный взгляд вызывал дискомфорт, отчего Тао нервно поджал губы, но постарался придать себе более уверенный вид, вновь произнеся:
— Просто скажите всё как есть. Уверен, мне стоит знать к чему готовиться. Пытки или какие-то издевательства? А может публичная казнь или что- то ещё?
Хуан дернул плечом, стараясь показать, что ему в принципе всё равно, хотя так только сильнее продемонстрировал собственную нервозность. Ву кривится, отводя взгляд на стену за решеткой, продолжая молчать и Тао, не выдержав, предпринимает последнюю попытку возобновить разговор, тихо и жалобно произнося:
— Командор Ву, вы всё ещё злитесь на меня? Но чтобы вы знали, я, правда, не понимаю в чем провинился перед вами. Я не общался ни с кем кроме живущих в лагере. …Скажите хоть что-нибудь, пожалуйста.
Альфа вновь тяжело вздыхает и, прогремев цепями, выпрямляется, в пол оборота разворачиваясь к Хуану. Понурый Тао внимательно смотрит на него, ожидая хоть каких-то слов и у Ифаня не остается выбора. Невозможно, да и глупо, игнорировать парня, когда они заключены в одной камере:
— Что-то утешающие я тебе сказать не могу. Поэтому и не знаю, что ты хочешь услышать. Вряд ли о нашем нахождении известно, поэтому помощи ждать не стоит.
— Они нас убьют? Они для этого нас украли?
Командор кривится, но решает быть честным до конца. В конце концов, может, и правда стоит заранее приготовиться к собственной участи?
— Кто я — они знают. Так что, скорее всего мне устроят публичную казнь с записью на видео. Дескать, так будет с каждым, кто пойдет против них. Такое уже было и не раз, — Ифань опускает взгляд, отводя его от Тао, мрачнеет и продолжает уже тише с толикой вины, — Тебя здесь не должно было быть. Но взяли тебя, скорее всего из-за того, что ты омега. Прости, шкет…
По тому, что Ву замолкает и не смотрит на него, а так же помня недавние действия террористов, Хуан спрашивает, хотя уже заранее знает ответ:
— Меня так просто не убьют? Они изнасилуют меня?
— Скорее всего. Они не чтят омег, особенно других национальностей. Поэтому могут надругаться, избить и только после убить. И то если ты не умрешь сам до этого момента.
Вновь притянув к груди колени, Хуан укладывает сверху сцепленные руки, утыкаясь в них лбом.
