Когда-то давным-давно, мне было лет пять, наверно, я спросила маму: как люди узнают, что им уже надо поцеловаться. Никак, засмеялась, мама. Они просто знают, что пора. Потом я поняла, что мама выбрала не совсем правильное слово. Ничего такого люди не знают. Они просто целуются. Потому что необходимо. Потому что иначе – никак. Тот поцелуй в такси был не таким – он был как сон, как пушинка одуванчика, как дуновение ветерка. Это была спокойная нежность, затишье перед бурей. Но сейчас…
Его губы, язык, руки – все, что существовало в этом мире. Каждая моя клеточка тянулась навстречу, отзывалась на его прикосновения – как струны пальцам музыканта. Но этого было мало, мало, чудовищно мало… В горле пересохло – в отличие от, прошу прощения, другой части тела. Сердце бешено стучало везде – в висках, в ступнях, в пальцах, в губах. В животе… да какие там бабочки, в животе плясали огненные саламандры. Время сбилось в тугой комок.
- Пойдем, моя милая, - прошептал Тони.
Я поднялась впереди него на несколько ступенек и вдруг остановилась. Так резко, что он чуть не сшиб меня.
- Что? – спросил он хрипло.
Я обернулась, посмотрела на него и молча покачала головой.
- Нет? – в его голосе было не разочарование, не обида, а изумление. – Почему? Ты… не хочешь?
- Хочу. Но…
- Тогда что? Это слишком быстро для тебя? В первый же день, сразу после знакомства?
Господи! Я чуть не застонала. Что притворяться-то, я хотела этого уже через пять минут после того, как села в его машину. И первый день тоже не при чем. Может, я такая безнравственная кошка, но с Федькой мы оказались в постели как раз через несколько часов после знакомства – к большому взаимному удовольствию.
- Не в этом дело, - я впилась ногтями в ладони так, что почувствовала выступившую кровь. – Я не хочу утром проснуться и думать: это было потому, что мы действительно хотели, или просто потому, что слишком много выпили?
- Для тебя это имеет значение? – помолчав, спросил Тони.
- Имеет.
Он стоял, крепко ухватившись рукой за перила, и смотрел себе под ноги. Потом поднял голову и сказал:
- Наверно, ты права. Для меня это тоже имеет значение. Может быть, не всегда, но сейчас – имеет. Но скажи… Как ты думаешь, мы займемся этим потом? А вдруг ты завтра пожалеешь, что мы вообще встретились?
- Не думаю, - у меня снова закружилась голова. – Не думаю, что пожалею. И да, наверно, займемся.
Тони засмеялся и поцеловал меня в лоб.
- Боюсь, мне понадобится холодный душ. Очень холодный душ. А что тогда с тобой? Ты можешь просто переночевать у меня. А для себя надую матрас.
- Не очень хорошая идея.
- Не уверена в себе или во мне? – усмехнулся Тони.
- В обоих.
- Резонно. Тогда… Есть еще один вариант. Правда, если нас вдруг застукают, будет не очень приятно.
- Что? – испугалась я.
- Ладно, рискнем.
Тони поднялся в контору и вернулся со связкой ключей.
- У тебя есть ключи от входной двери? – удивилась я. – Но тогда зачем?..
- Женщина, не смей сомневаться во мне – изображая праведный гнев, перебил Тони. – Ты уже решила, что я обманом хотел затащить тебя в постель, так? У меня нет ключей от парадного входа. И вообще никаких ключей от дома. По внутреннему распорядку этого монастыря мне не положено там находиться в отсутствие хозяев. Тем более ночью. Я управляющий поместьем, а не замком.
Мы подошли к двери сбоку от большого въезда в гараж, закрытого подъемной металлической шторой.
- Заходи, - сказал Тони, открыв замок. – Только тихо и осторожно.
Он включил свет и повел меня через гараж к противоположной стене. Машины стояли в отдельных боксах – как лошади в стойлах. Кроме лендровера там была красная «Ауди», два небольших кроссовера – черный и серебристый, и совсем маленькая белая машинка. Еще один бокс оставался свободным.
- Ничего себе автопарк! – присвистнула я. – Только роллс-ройса не хватает.
- Черный – Джонсона, mini – Бобана. А пустое место – мое.
- Понятно. А если гости приезжают?
- Там дальше площадка под парковку есть. Все, теперь тихо, - Тони открыл неприметную дверцу в стене, за которой в темноту спускалась узкая
