Спасай и его и себя. Догонят, порвут как Тузик грелку. Животному передалось беспокойство седока, а волчий вой за хвостом, заставил прибавить и без того набранную скорость. Поднявшийся позади людской гвалт, таял в ушах по мере удаления от каравана, и только ветер, шумное дыхание лошади, топот копыт и шелест лап преследователей, давали понять, что он в опасности, что все только начинается.
Лошадь выжимала из своих сил все, что могла. Бедное животное понимало и без понуканий плетью, что если не убежит, если остановится, наступит смерть. Лиходеев подавшись вперед корпусом, прильнул к гриве, повернув назад голову, во все глаза смотрел, как два десятка серых тварей, внешним видом схожих с обычными волками, но больших размеров и шустрых неимоверно, с тупой настойчивостью преследуют их. Оборотни неслись по льду почти с такой же прытью, и единственным недостатком их передвижения, это проскальзывание на зеркальной поверхности замерзшей воды. Ведь копыта у лошади были кованы, что давало шанс, хоть и призрачный, ускакать от преследователей.
– Жми, милая! Наддай! – Шептал ей в самое ухо.
Таким темпом скачут на ипподромах на коротких дистанциях. Ну круг, ну два, три в конце концов! И финиш! Здесь же призом для Лиходеева была жизнь.
Волчий вой огласил округу. Мало этим монстрам погони, так еще и повыеживаться приспичило. Догоним, мол скоро, добра не жди! А он и не ждет! Дышавшая в запале лошадь попыталась изобразить голосовое предупреждение партнеру. Так вот чего выли!
Из-за ледяного тороса выскочила пара волколаков, метнулась считай под ноги лошади. Этот обманчивый финт Лиходеев просчитал. В последний момент обе особи, задними ногами толкнув лед, свечой взвились вверх, стараясь вцепиться в седока. Первому не повезло больше, клинок меча с хорошо поставленным ударом, располовинил зверя. Второй всей массой влепился в подставленный круг щита. От удара слегка досталось и лошади, отклонилась, пошла юзом, все-таки сумела выровняться, но при всем этом потеряла скорость.
Растянувшаяся по дистанции стая не преминула воспользоваться случаем. Передние оборотни пытались вцепиться в задние ноги животного, рискуя получить удар кованым копытом. Кто-то из более умных и расторопных, запрыгивал на круп, пытаясь зубами стащить всадника с седла. И для Лихого это действительно был финиш, он это понимал. Высвободил ноги из стремян, чудом выпрыгнул из седла. Щитом и мечом, а где и носком сапога, попытался пробиться к береговой полосе, прикрыть спину высокой стеной утесов. Где там! Место открытое. Вон их сколько набежало. Скулеж, вой и рык, вместе с кровавой полосой и трупами, выстелил десяток шагов бойца. Облепив всего как пчелы мед, завалили на лед. Еще брыкался, чувствовал как рвут и грызут тело, потом сознание провалилось в пустоту. Все!
Туман в голове медленно вытеснил бубнеж над ухом. Сосредоточился. Услышал смешок. Значит еще жив. Открыв глаза, не сразу смог сфокусировать зрение. Два расплывчатых пятна, материализовались в двух людей, стоявших в паре метров от него. Он сам лежал на земляном полу, слегка присыпанном сеном, высоко над ним стелился потолок из жердей и горбыля.
– Смотри Харламп, а ты говорил, скоро не оклемается. Ха-ха! Нужно было с тобой спорить.
– Живучий, гаденыш! Наших восьмерых положил. Эх, если б…
– Он мне живым нужен! – Метал в голосе прервал речь того что помоложе.
Так это же тот старик, который с купцом базлал. Точно! Он, мухомор червивый!
– Что смотришь, смертный! Пытаешься понять к чему ты здесь? – Старик наклонился над пленником, глаза-буравчики, казалось проникают в душу.
Попытался как с ведьмой, отгородиться стеной, поставив энергетическую защиту. Старик расплылся улыбкой, сохранив лед в глазах.
– Добрый молодец, такой мне и нужен! Посему и спеленали-то тебя без особых увечий. Да-а! Не зря ведьма метку ставила. Я с ее мнением полностью согласен.
Лиходеев превозмогая боль, смог изрыгнуть из себя пару ласковых деду в лицо:
– Среди вещей, которые мне действительно интересны, твое мнение обо мнe находится где-то между проблeмами миграции ушастой совы и особeнностями налогообложения в Конго.
– Шутник, значит. Ну-ну. – Оборотил голову к молодому смерду, велел. – Харламп, ты вели этого шутника в сараюшку запереть. Пусть руки развяжут и покормят, чтоб не сдох. А к полуночи сюда его приволочь. Понял? И тушку его никоим разом не повредите, она мне цельной потребна.
– Чего ж не понять. Сделаем. А по мне, я б его уже сейчас кончил.
– Мне давно нужен был вой с духом сильным, вот вы мне и угодили. Идем, голова садовая.
Невеселые мысли бередили душу. Как же его угораздило попасть в лапы этому пауку? Выберется ли он из случившейся передряги, теперь одному богу известно. Снаружи тесной каморки, где он провел несколько часов своей жизни, послышался скрип шагов по снежному насту. Глухо щелкнула щеколда и со скрипом двери, на пороге появились двое ломтей в тулупах и шапках. Явно молодняк, выволокли на подворье, заставив корячиться поднимаясь с четырех костей. С издевкой подсмеивались над его несуразными телодвижениями. Полная луна светила ярко, мороз ущух, а глоток воздуха полной грудью, заставил включить в мозгу программу: «Жить!».
Вели по единственной улице, как он понял, за околицу.
«Сейчас дадут лопату и как в лихие девяностые, скажут „Копай“. Хорошо предварительно паяльник в жопу не загоняли», – мелькнула шальная мысль
