– Чего-о?
Сонная пыльца не подвела и сейчас. Однако убойная сила! Потрогал носком сапога одного из спящих, переступил через тело. Приоткрыв дверь, вошел в совершенно темную комнату. Из дальнего угла услыхал хлюпанье плача, с подвыванием в одну ноту. Не снимая с лица платок, спросил:
– Ну, ты чего плачешь, родная? Я же обещал за тобой придти. Собирайся, Арина, у нас мало времени.
– Егорушка, ты?
Усмехнулся.
– А кого же ты ждала? Конечно я!
Соскочила с кровати.
– Стой-стой! Потом целоваться будем. Не ровен час на руках и платке, сонный порошок прилип. Заснем и не убежим отсюда. Собирайся и на лицо платок повяжи. Поторопись, солнышко.
Было бы предложено! Запалив светец, не стесняясь Лихого, собралась в считанные минуты. Обнял суженную в дверях, шепнул:
– Ничего не бойся.
Перешагнув через спящих, спустились вниз, вышли на подворье. Вскочив на лошадей, ускакали в ночь…
На хвост им присели крепко. Кто присел? Пока неизвестно, но явно не обычные дорожные тати. Почерк преследования не тот, да и действовали не из засады, а скорей догоняли беглецов. Из-за выпавшего непомерно снега, занесенных летников и далекого зимника, бежать сломя голову бессмысленно. На последнем запланированном перегоне смогли оторваться и то, благодаря тому, что помимо основной лошади, у каждого имелось по две заводных, а преследователи изначально не озаботились подменой. Видать рассчитывали одним махом догнать и схватить Егора с Ариной. Лиходеев издали на открытой ветрам степи, заметил два десятка людских силуэтов, верхами идущих следом. Могут ведь и отстать, дав роздых животным, а потом продолжат гнать свою жертву. Такая тактика по снежной целине тоже подойдет. Местность ведь не ровная дорожка для лошадиного бега, а как раз наоборот, то ровная степь, укрытая снежной целиной, то широкие балки с дубравами по склонам и талицами от родников. Дать бой сейчас вряд ли приемлемо, даже если самому атаковать в удобном месте. Арина гирей повисла на ногах и если он… Ну да, то что с ней будет? Нет! Только убегать. Убегать на сколько сил хватит!
Оглянулся за спину. Очно оторвались, и начавшаяся поземка, как нельзя вовремя их догнала. Через шум ветра, крикнул своей спутнице:
– Ты как, Аринушка?
– Все хорошо!
Какое на фиг, хорошо? А то он не видит. Вымоталась в конец, еле в седле держится. Хоть останавливайся в одной из балок и ночуй. Подбодрил словом, только для того, чтоб успокоить:
– Крепись! Немного осталось. Скоро встанем на привал…
Голые, густые кусты вытянулись вдоль овражка, и Егор словно по наитию потянул повод, направляя лошадь к ним. Поблазнилась высокая крыша строения в вечерней мгле, сужающаяся к верху с крестом на макушке. Откуда сие? Облегченно перевел дух, в снежной пелене разглядев и высокий забор, прикрывший подворье, притулившееся к кромке лесной полосы. Теперь будут живы!
Соскочив с лошади, постучал в ворота. Их словно ожидали. Человек, одетый в черную одежду, похожую на рясу православного священника, отперев ворота, поманил жестом. «Въезжайте!». Отступил в сторону. На широком дворе, без видимых признаков лежащих на земле сугробов, было пусто. Не было ветра, и не донимал ветер. На лице тут же стали оттаивать крупицы снежной поземки, сделав его влажным. Чудеса! Лихой помог сойти с лошади Арине, оглянулся. Ворота за ними заперли. Монах, или кто там он был, кивнув в сторону дома, немногословно сказал:
– Заходите. Ожидают вас.
Интересно девки пляшут… Кто их может ожидать?
Ведя девушку за руку, Егор зашел в дверь добротной постройки. Изба – не изба, терем – не терем, церковь – может быть! Только откуда она здесь? Почему так не близко поставлена от населенных пунктов? Разве что монастырь. Так ведь, где вся братия?
А ведь точно церковь! Снял с головы шапку, зажав ее в левой руке. Арина, видимо впервые попавшая в такое место, с удивлением и даже с некоторой боязнью непонятного, с места предназначенного для молитвы верных или лиц, уже принявших крещение, взирала на полукруглую середину солеи напротив Царских врат, откуда, как знал Лихой, произносятся проповеди. Повела глазами по убранству большой залы. Больше всего девушку впечатлила стена, отделяющая центральную часть храма от алтаря, имеющая на себе несколько рядов икон. В завершение, иконостас венчался крестом, а десятки зажженных свечей, дополняли сложившуюся картину и внушали таинственное благоговение деве, первый раз в своей короткой жизни, переступившей порог подобного заведения.
Как не был Лиходееа на взводе, готовый к любому развитию событий, а все ж не заметил человека, вставшего у боковой двери. Услышал голос.
– Сюда пройдите. Ожидают.
Трапезная. Совсем не большое помещение. В торце стола сидел человек, представлявший собой классический образ священнослужителя средней руки, быть может настоятеля сей обители бога в данной эпохе. Жестом, открытой ладонью, провел над накрытым для трапезы столом, поставленным голосом предложил:
