кистеню.
— Да на тебе!
Прежде, чем грызл успевает развернуться в мою сторону, я успеваю хорошенько огреть его ещё раз. На этот раз попадаю по голове — посох ударяется о твердый череп, и слышен громкий треск. Ч-чёрт, сломал! И не череп, конечно — палку.
Тварь ошеломленно трясет башкой, отступая на пару шагов, но быстро приходит в себя и в ярости обдает меня оглушительным ревом, разевая пасть так, что в нее рюкзак запихнуть можно. От рева этого у меня перехватило дыхание. Ноги, кажется, приобрели способность гнуться в любую сторону, но вот поддерживать тело в вертикальном положении почему-то стало сложно.
Я не нашел ничего умнее, чем заорать на зверюгу в ответ — копируя его позу и скаля зубы. От неожиданности грызл даже опешил и отступил еще на шаг.
Откуда-то из-за моей спины с шипением вылетела светящаяся сосулька, вдребезги разбившись о грудь монстра. На его черной шерсти выступило пятно инея. Я обернулся. Ката, подобрав кистень, свободной рукой кастовала заклинания. Стояла она спиной к ручью, в нескольких шагах от берега, сильно кренясь на одну сторону из-за раненой ноги.
— Беги! — заорал я. — На тот берег!
— А ты?!
— Беги, говорю!
Я едва успел обернуться — грызл снова бросился в атаку.
Хвост ящерицы! И сразу — рывок в сторону ручья. Горячее дыхание в спину…
Прыжок лягушки!
От напряжения израненную ногу и спину простреливает жгучей болью, но я стрелой взлетаю над землей, делая огромный скачок вперед — метров пять-шесть, не меньше. Даже профессиональные прыгуны в длину, наверное, оценили бы. Ну, так будь у них такой допинг за спиной — они бы и по десять метров прыгали. Со штангой.
В ручей я влетаю так, что фонтаны брызг взмывают выше моей головы. Мы на бегу сталкиваемся плечами с Катой, и она хватает меня за рубаху, тянет дальше. Каждую секунду я жду, что страшные клыки сомкнутся на моей лодыжке, или мохнатая туша обрушится сверху на плечи, сбивая с ног, но мы благополучно перебегаем на другую сторону и падаем, споткнувшись о какую-то корягу.
В глазах у меня все сильнее темнеет, будто я погружаюсь под воду. Звуки тоже доносятся будто издалека — только биение собственного сердца слышится все громче и явственнее.
— Эй, да ты весь в кровище! Сейчас, сейчас, потрепи…
Ладони у Каты оказываются неожиданно мягкими и теплыми — под их прикосновениями я невольно млею и едва ли мурлыкать не начинаю, как кот. Хотя, дело, наверное, не только в самих ладонях, но и в том, что она меня аккуратно растирает какой-то мазью. Лечебной, видимо — рваные раны на бедре, на груди, на спине начинает приятно пощипывать.
— На, выпей.
Она помогает мне сесть и придерживает за плечи, пока я, давясь и кашляя, выпиваю флакон с лечебным зельем. В голове, наконец, проясняется, боль быстро отступает.
Грызл мечется туда-сюда по противоположному берегу, как тигр вдоль прутьев решетки. Ручей он может перепрыгнуть одним махом, но что-то сдерживает его — похоже, тут правда проходит граница его локации. Поймав мой взгляд, он протяжно рычит, захлебываясь от собственной злобы.
— Да пошел ты на хер! — в сердцах крикнул я. — Еще по морде хочешь? Ну, иди, иди сюда!
Тварь дернулась вперед, плюхнулась передними лапами в воду, и я невольно отпрянул, прижимаясь спиной к Кате. Та дала мне легкий подзатыльник.
— Угомонись уже, герой, — усмехнулась она. — И не дразни его — вдруг и правда сунется.
— Ладно… — сконфуженно ответил я.
Она погладила меня ладонью по голове, щекоча пробивающиеся волоски. Кстати, интересно, у меня они со временем отрастут? Или так и буду всю игру бегать бритый, как солдат-новобранец?
— Ты чего?
— Да ничего. Прикольная у тебя башка. Шершавенькая такая.
— Да ну тебя!
Я с трудом поднялся и помог ей.
— Ты сама как? У тебя же тоже нога разодрана.
— Ничего. Похромаю немного. Я уже выпила зелье.
— Как ты вообще здесь оказалась?
