воли им дали. У меня хоронят-то сейчас новых редко, но случается, чего уж. И такие дамочки иногда попадаются, что мной пробуют командовать. Одна даже было задумала проводить тут… Как же это… Кадровые перестановки. Мол – все у вас не так, как должно, старые вы, глупые, что к чему не знаете. Ну я ее на десять лет и загнал к ужам в нору, они у меня во-о-он там живут, под старым вязом. Пусть ими покомандует.
– Так я и дала себя колотить! – подала вдруг голос Женька. – Я и сдачи дать могу! И потом – сейчас времена не те. Сейчас мы мужиков сами бьем, если надо.
– Вот о том и речь, – назидательно произнес Костяной царь. – Не те времена стали, не те нравы. Куда это годится – баба лезет в разговор, перебивает, спорит. Ведьмак, отдай ее мне, а? На месяцок. Шелковой верну. Вот так сейчас и скажи – «Хозяин, отдаю тебе деву сию на месяц в полное право». Ей-ей, не пожалеешь!
– Не-а, – покачал головой я, поражаясь наивности плетения интриги. – Себе оставлю. Перевоспитывать буду.
А может, эти наивные заходы просто отвлекающий маневр? Чтобы я расслабился и считал его глупее, чем он есть на самом деле. Буду выискивать простое и не увижу сложное?
Нет, надо говорить как можно меньше. И лучше всего односложно.
Но говорить больше ничего и не пришлось, поскольку к нам вернулся Орепьев-третий, за которым следовала невысокая призрачная старушка в черном платье с белым воротничком. Причем к платью этому была приколота блескучая брошь, по виду крайне недешевая. Как видно, старушку с ней и похоронили. Надо думать, памятная для нее вещь была.
Надеюсь, никакой ошибки не вышло, и это именно она, покойная мама Ольги Михайловны.
– Софья Викентьевна? – сразу, как только она приблизилась к нам, спросил я у нее. – Морозова Софья Викентьевна?
Старушка ничего мне не ответила, вместо этого она уставилась на Хозяина кладбища, как видно, ожидая от него разрешения вступить со мной в беседу.
– Отвечай, раз спросили, – рокотнул тот и устроился в кресле поудобнее. – Давай, давай, дозволяю.
– Именно так, – с достоинством произнесла старушка. – Чем обязана?
А при жизни, похоже, дамочка была еще та, с гонором. Неудивительно, что Ряжская, тетка в целом неплохая и не скандальная, с ней не ладила.
– Ваша дочь, Ольга, попросила меня кое-что у вас узнать, – неторопливо изложил я цель своего визита. – Дело в том, что все то время, что прошло с вашей смерти, ее тяготят слова, что были сказаны в вашем последнем разговоре. Ей надо точно знать, простили ли вы ее за них. Она женщина упертая, еще пару лет так помучается да и свихнется, чего доброго.
Лицо призрака скривилось, словно старушка хотела заплакать.
– Дочь меня прощать должна, – еле слышно прошептала она. – Не я ее. Там я думала, что всегда права, а тут поняла – нет. Не так все было, неправильно.
– Вы простили ее? – громко спросил я. – Мне нужно знать ответ на именно этот вопрос.
– Да, – ответил призрак. – Разумеется. И скажите ей…
– Хватит! – требовательно громыхнул голос умруна. – Вопрос задан, ответ получен.
– Это не все, – добавил я в голос просительности. – Мне еще кое-что надо узнать, повелитель!
– Все-таки я добряк, – сообщил своей свите Костяной царь. – Вот кто бы другой сказал: «Много хочешь, ведьмак». А я говорю – пожалуйста. Еще один вопрос, но на этом все.
– Мне надо узнать пароль от вашего номерного счета в цюрихском банке, таково требование вашей дочери, – поспешно произнес я. – Это не более чем подтверждение того, что я в самом деле с вами разговаривал, поскольку кроме вас и нее этого слова никто не знает. Отдельно отмечу – что за банк мне неизвестно, и лапу на ваши деньги я накладывать не собираюсь.
– Краков, – чуть улыбнувшись, сказала старушка. – Это слово – «Краков». Там я познакомилась с ее отцом, и там мы зачали ее. Она могла бы и сама догадаться, что это за слово, если бы меньше думала о бизнесе и больше о семейных ценностях.
Значит, все-таки Ряжская мне надула в уши. Ну и ладно, не моего ума это дело. Опять же – может, премиальные какие мне обломятся, когда счет будет опустошен. А почему нет?
Кстати – а крутая была при жизни эта бабуля, если у нее имелся номерной счет в Цюрихе. Не ее зятя, не дочери даже, а ее собственный.
– Это все? – уточнил Хозяин кладбища.
– Теперь – все, – ответил я. – Спасибо. И вам спасибо. Не волнуйтесь, я все скажу Ольге. И то, что вы ее любите – тоже.
Старушка вцепилась в брошь на груди, явно желая ее снять, но ничего предсказуемо не получилось. А мгновением позже и она сама исчезла, развеянная внезапно подувшим ветерком.
– Спасибо, повелитель, – я поклонился умруну. – Век не забуду твоей доброты.
– Не забудешь, не забудешь, – заверил меня он. – А главное, помни то, что я пошел тебе навстречу, оказал радушный прием и выполнил твое пожелание. Как там у людей говорят? «Долг платежом красен». Вот это не забудь, ведьмак, помни крепко.
