коснулась ее плеча. Теплое и вполне себе человеческое.
— На-ка, надень, — Антонина встала и сама надела ей на голову венок, который только что доплела. — Настоящая русская красавица, — с удовлетворением оглядела она ее с ног до головы. — А лето, потому что я так захотела. Гораздо же приятнее беседовать, когда кругом тепло.
— Но как такое возможно?
— Все возможно, нужно только захотеть. Ты пришла ко мне, и я принимаю тебя, как почетную гостью. — Антонина повела рукой, и на полянке появился стол с настоящим самоваром в центре. — Присаживайся, чайку попьем, да за жизнь побалакаем.
Стульями служили пеньки, и Вера послушно опустилась на один из них. Широкая ваза на длинной ножке была наполнена небольшими румяными булочками, источающими аромат ванили и корицы.
— Угощайся, — Антонина поставила перед ней чашку с дымящимся чаем, и Вера уловила запах смеси трав. — Мой фирменный рецепт. Понравится, научу заваривать.
Все еще пытаясь разобраться в ситуации, Вера отхлебнула чая. Насыщенный вкус ударил в нос, но не показался приторным. Невозможно было угадать, какая трава преобладает в чае. Скорее всего, их здесь было столько, что, сочетаясь, они создавали неповторимый аромат и немного терпковатое, но жутко приятное послевкусие.
— Вижу, по нраву пришлось мое угощение, — удовлетворенно улыбнулась Антонина, внимательно наблюдая за реакцией Веры. — Получишь, значит, от меня подарок.
— Что все-таки происходит? — снова задала вопрос Вера. Ощущение реальности происходящего не покидало ее. Это не было похоже на сон, как предыдущие разы. Сейчас она точно знала, что видит Антонину живой.
— Все просто, милая. Ты забралась в дупло, оно тебя и перенесло сюда. Ты этого захотела, а для дуба нашего твое желание — закон. Ты же почувствовала в нем родственную душу? Почувствовала. Он — твой верный слуга. Достаточно только пожелать чего-то, и он выполнит это. Сегодня ты пожелала встречи со мной. И вот ты тут.
— Но я не желала…
Или желала? Вера уже сама не понимала, что испытывает. Одно знала точно, что рада встрече с дальней родственницей.
— Вижу, что поняла, — вновь кивнула Антонина. — И вижу, что плохо тебе, девка.
Вера не нашлась, что ответить. Ей действительно было плохо. Сомнения и тоска разрывали душу. Она ни на чем не могла сосредоточиться, мысли метались в голове и переполняли ее.
— Завтра я уезжаю, — единственное, что смогла сказать.
— Знаю и не буду отговаривать. Это твой выбор. И что терзаешься ты, тоже вижу. И знаешь, почему?
— Почему? — как эхо повторила Вера.
— Потому что не можешь принять дар, как данность. Закрыла ты душу свою, не понимая, что это сильнее тебя. Он все равно проникает в тебя все глубже. И для тебя же лучше принять его, чтобы не сломал твою волю, не поработил тебя. Не хочешь исцелять людей — твой выбор. Не исцеляй, езжай домой и живи спокойно. Но дар прими. Он уже твой.
— А вы? Я видела сон…
— Знаю. Я специально его тебе показала. Теперь ты знаешь, как я получила эти способности. И мне пришлось гораздо хуже, чем тебе, потому что объяснить было некому. Та старуха, которую ты видела во сне, была моей прабабкой по отцовской линии. При жизни мы с ней не общались. Да и другие сторонились ее, потому как злющая она была, как черт, мало кому добро делала. А вот пакостить любила. Поговаривают даже оборачивалась она в лису и кур драла в деревне. Сама я не видела, но рассказам верила. Когда призвала она меня к себе, я и подумать не могла об истинной причине. Как видишь, чаще это происходит против воли. Замуж я тогда собиралась, любовь у меня была большая. А после того… — Антонина замолчала ненадолго, и Вере даже показалось, что в уголок ее глаза набежала одинокая слеза. Но так и не скатилась, а она продолжила: — Не представляешь, какой грязной я себя почувствовала. Три дня сидела дома, носа на улицу не казала. Да и потом как тень бродила по деревне. Народ решил, что умом я тронулась. А мне было очень плохо. И жить не хотелось и руки не могла на себя наложить. Мать с горя заболела и слегла, отец и вовсе дома появляться перестал, полюбовницу себе завел. Как мать умерла, он ушел из дому и осталась я совершенно одна.
Не могла я так больше жить. Собралась в один день и ушла, куда глаза глядят, решила начать новую жизнь. Семь дней я шла, останавливаясь только на ночлег, и дошла до этой вот деревни. Нашла заброшенный дом и поселилась там. Не могла больше плутать, устала. Как-то сидя на озере, увидела я, что человек тонет. Совсем уже под воду ушел, пока доплыла я до него. На берег вытащила, не дышит. Вот тогда первый раз и проявились мои способности — вернула я его с того света. Только и незамеченным это не осталось. Быстро молва разлетелась по деревне. Так я и осталась тут, а дальше ты и сама знаешь.
— Получается, дар лишил вас счастья? Ведь ни семьи, ни детей у вас не было…
— Нет, милая, не так. Я сама себя лишила всего. Когда говорю тебе, чтобы открыла душу и впустила его, не на пустом месте беру слова эти. Будешь и дальше сопротивляться, покалечит он тебя так же, как меня в свое время. Не смогла я больше ни полюбить кого-то, ни душой прикипеть. Вроде и родная
