нажимом Эйвилин. Потом мы с ним разок даже дрались и без вмешательства девушки точно поубивали бы друг-друга. В целом теперь мы просто смирились с тем, что существуем на этом свете вместе. Что впрочем не мешает помечтать о том, что и обратное было бы неплохо.
— Так! — уперев ладони мне в грудь, посерьезнела Эйвилин. — Пообещай мне больше не ссориться с Илионом.
— Кто ссорится? Я? Да это у Илиона при каждой нашей встрече руки сами тянуться к рукояти меча.
— Обещай мне.
— Это будет сложно, — честно признался я. — Но, так и быть, я попытаюсь.
Наконец на дороге показалась походная колонна. Сотни и сотни воинов. Эльфийские всадники гарцевали рядом с отрядами панцирной пехоты гномов. Меня всегда удивляло, как низкие крепыши таскают на себе всю эту гору железа? Не снимая доспехов, гномы умудрялись совершать хоть и не быстрые, но весьма долгие марши.
От головы колонны оторвался одинокий всадник и, нахлестывая лошадь, ринулся к нам. Угадать, что это мой давний "приятель" Илион было несложно.
Илион даже не успел толком остановить своего разгоряченного скачкой коня. Прямо на ходу спрыгнув с седла, он подбежал к Эйвилин и сжал в объятиях так, что она сдавленно пискнула:
— Ты меня сейчас задушишь!
Эльф слегка ослабил хватку, но продолжал крепко прижимать девушку к себе, что-то шепча ей на ухо. На его лице застыло такое счастливое выражение, что мне хотелось плеваться. И чем дольше продолжались эти родственные объятья, тем быстрее возвращалась моя былая неприязнь к Илиону, да и всем ушастым в целом.
Наконец Илион видимо вспомнил, где он собственно находится, и повернул ко мне голову. Восторженно-радостная мина на его лице мгновенно исчезла. Теперь вид у эльфа был такой кислый, словно он съел лимон, причем целиком.
— Приветствую тебя в своем лагере, — не удержавшись, я дружески похлопал Илиона по плечу. Его столь явные душевные страдания доставляли мне даже какое-то удовольствие.
Илион покраснел, затем резко побледнел.
— Я тоже рад вас видеть… Ваше величество, — выдавил он из себя.
Улыбку, исказившую его бледное лицо, дружеской можно было назвать весьма условно. Ха, дракон с распахнутой пастью и тот выглядит более дружелюбным. Интересно, он меня сейчас попытается убить или все же дождется ночи. Хотя, ночи ему точно ждать не стоит…
Пока длилось это милое семейное воссоединение, голова походной колонны успела достигнуть рощи. Сперва мне показалось, что у меня что-то с глазами, но чем ближе становились гномы, тем меньше оставалось сомнений. Внезапно налетевший порыв ветра, развернул над стальными шеренгами гордый штандарт: на сером фоне черная гора с белой шапкой на вершине. Тот самый, что я некогда спас в горах от поругания гоблинов. По землям империи шел Железный легион, вновь возрожденный в недрах гор и восставший из пепла, словно мифический феникс. Впервые за свою многовековую историю он покинул родные горы. Похоже, с этим миром и вправду творится что-то не то.
Вторым приятным потрясением стала знакомая фигура Бальдора, маршировавшая во главе колонны.
— Стой! — зычно скомандовал гном, и направился ко мне.
— Вот так сюрприз. Рад тебя видеть старый пивной бочонок.
— И вовсе я не стар, — хмыкнул гном, — а выдержан, как хорошее вино. Я тоже рад тебя видеть Леклис. Вижу, ты не терял зря времени. Мое почтение Светлая леди, — поклонился он Эйвилин.
— Здравствуйте мастер Бальдор, — Эйвилин подошла к гному и коротко его обняла.
— Мне уже можно отдавать тебе императорские почести? — усмехнулся гном, вновь повернувшись ко мне.
— Можешь начинать прямо сейчас, — вернул я усмешку гному.
— Тогда жду от тебя ответных почестей, — Бальдор принялся напряженно рыться в глубокой поясной сумке. — Где же эта штука… А, вот! Нашел! — он достал украшенный самоцветными камнями золотой венец и водрузил себе на голову. Гномы преклонили колени, приветствуя своего короля.
— Я говорю, как король под горой и моими устами говорит сам Совет старейшин всех гномьих кланов. — Его голос звучал гордо и торжественно. — Соблюдая наш новый договор о торговле, мире и сотрудничестве. И отдавая должное заслугам короля Леклиса перед подгорным престолом. Мы добровольно пришли, чтобы сражаться под его знаменами.
Нарушая пафосность момента, я наклонился к самому уху Бальдора и тихо спросил:
— Долго репетировал?
— Ты о чем? — сохраняя присущую моменту серьезную мину, прошептал сквозь зубы гном.
— Речь, спрашиваю, долго репетировал?
— Дня три. Это ты у нас можешь с ходу вдохновляющую оду составить. Мне до твоих высот лицемерия еще далеко, но я быстро учусь.
