– Дознавателем. Я был твоим дознавателем, – поправляю его я.
Поднимаю голову, и наши взгляды встречаются. В глазах Америго ярость и боль. Точно такие же, как тогда в застенках Белой Башни.
– Ты присутствовал при каждом моем унижении.
– Я бы все отдал, чтобы этого не было, – в горле пересохло и каждое слово – это подвиг.
– Сейчас- то ты зачем лжешь? – свирепеет Америго и хватается за нож. Подскакивает ко мне и прижимает лезвие к горлу. Серебро. Тонкий, но глубокий порез. Кровь тонкой струйкой течет по шее. – Если бы не твое желание выслужиться, ничего бы этого не было. Ты принял обдуманное решение. Не прикидывайся, что ты не знал, как все получится. Никогда в это не поверю.
Брат отнимает нож от горла и тут же всаживает его по самую рукоятку в грудь. Прежде чем, я успеваю опомниться и вскрикнуть от боли, резко выдергивает его из раны и наносит новый удар. Оба легких заполняются кровью. Задыхаюсь от кашля. Но ему этого мало, он не желает останавливаться.
– И, тем не менее, это так. Я виноват перед тобой, – хриплю я, понимая, что он сейчас хочет услышать именно это. Даже сейчас я по привычке лицемерю. Мне хочется, чтобы все как можно скорее закончилось. Уже неважно как, только бы прекратилось.
– Когда на твоем лбу выжигают позорное клеймо, чужое раскаянье уже не имеет никакого значения, – говорит Америго, подходя к Айлин. – Я потерял свою жизнь, дом, место в совете клана, друзей, которые доверились мне. Что мне теперь твои слова?
Он берет девушку за руку и заставляет подняться. Она пытается вырваться, но брат не дает ей этого сделать. Берет со стола кинжал и вкладывает его ей в руку.
– Нет! – поняв, что от нее хотят, кричит Айлин. – Я не буду этого делать!
– Будешь, куда же ты денешься, – спокойно реагирует Америго. Подходит к ней сзади. Одну руку кладет на талию, другой берте за запястье. – Я помогу тебе.
– Ты маньяк, тебе лечиться надо, – дрожа, хрипит Айлин.
Похоже, у нее вот-вот начнется приступ. Он поднимает ее руку, делает замах, заставляет ее разжать пальцы. Лезвие легко входит мне в бедро. Очередной приступ невыносимый боли. Господи, когда же это кончится?!
– Видишь, это просто. Ты не хочешь, но твоя рука, ведомая кем-то другим, все равно причиняет страдание, – медленно говорит Америго, глядя на меня.
Тео сделал меня дознавателем против моей воли. Я отказывался, как мог. Но отец пригрозил, что, если я не соглашусь, он приравняет меня к бунтовщикам. Это вынудило меня согласиться с назначением.
– Прекрати это, прошу тебя, – просит моего брата Айлин, глядя ему в лицо. – Пожалуйста…
– Ты знаешь его всего стуки и уже успела полюбить? – прищурившись, спрашивает Америго. – Зотикус, ты влил ей какой-то волшебный отвар в чашку с чаем?
– Дело не в любви, – твердо говорит Айлин. – Никто, ни одно существо не заслуживает таких издевательств! Это мерзко и отвратительно!
Америго смотрит на нее с любопытством. Он касается пальцами ее щеки. Она не отстраняется, а выжидающе смотрит на него.
– Тадеуш! – зовет мой брат. – Пора!
На складе появляется огромный толстяк в черном пальто. У него густая борода и забавная шляпа. Передвигается он с трудом, напоминая хорошо откормленную утку. В его руке я вижу клеймо с раскаленной докрасна буквой «А».
– Ты не сделаешь этого, – шепчу я. На крик нет сил. – Это слишком даже для тебя, Америго.
Перевожу взгляд на Айлин. Она, поняв, что ее ждет, бледнеет и делает шаг назад.
– Меня обижают твои сомнения в том, что я на это способен. Ты ведь уверен, что твой брат – чудовище. А они совершают неприглядные поступки, – забирая из рук Тадеуша орудие пытки, говорит Америго. Оглядывает Айлин с головы до ног. Свободной рукой убирает волосы от ее лица. – Жалко портить такую красоту…
– Это наши разборки, не втягивай ее, – прошу я. – Она не причем.
– Чувствовать боль, которую причиняют тебе, это одно. С ней можно смириться. Но когда это касается того, кто тебе дорог… Это в сотни раз больней, – оборачиваясь ко мне, говорит Америго. Брат уже все решил и переубедить его будет невозможно. Он уже переключил свое внимание на Айлин. – Снимай блузку.
Оглушенная происходящим, моя подопечная выглядит затравленным зверьком. Но подчиняется требованию Америго. Стягивает с плеч блузку, бросает ее на пол и прижимает руки к груди. Брат смотрит ей в глаза и произносит несколько фраз на непонятном для меня языке. Она обмякает, руки опускаются.
От её пупка к груди тянутся два уродливых шрама. Кто с ней это сделал? Что произошло с этой девчонкой? Америго поспешно отводит взгляд и делает Тадеушу знак держать ее. Тот заграбастывает хрупкую фигурку Айлин обеими ручищами. Она вяло пытается вырваться, но все ее действия заторможены, словно во сне.
