Последний аккорд повис зыбкой тенью над тишиной леса.
– Я согласна, – шмыгнув носом, прошептала Веста. Вот уж наивная простота. Ну нельзя же всё так буквально воспринимать.
– Уля, там каша оставалась, – нарушил затянувшееся молчание Исен, – кушать хотите?
– Можно, – кивнул я, наигрывая какую–то мелодию.
– Так значит вы из артистов, – задумчиво проговорил Исен, – сильные песни. Представляю, что ты про императора сочинил, ежели за это на каторгу…, – мужчина покачал головой.
Отложив гитару, принял от Ули тарелку с остывшей кашей. Только сейчас я понял, как же я голоден. Пришлось сдерживать себя, чтобы не проглотить порцию в один «ням».
– Это я артист, а Веста знахарка. Людей лечила, – проговорил я, пробуя еду.
Исен и Баир переглянулись. Парень повесил над костром котелок с водой, и молча сел на бревно. Веста кушала, не торопясь. Всё–таки принцесса, она и в Африке принцесса, то есть на Тарилане… Девушка не набросилась на еду, хотя я чувствовал, как же она голодна, и с каким трудом ей дается соблюдения этикета. Она вкушала пищу. Именно так. С некоторой долей артистизма, она медленно пережевывая небольшие кусочки каши. Может, однако!
– Мы–то сами из Ластанара, – заговорил Исен, – да вот решили деньжат подзаработать. Поехали в Орвилию. Народ тут зажиточный. На представлениях бывает и серебрушку кто кинет. С неделю, ну да, шесть дней назад, через реку переезжали, тут–то кибитка и застряла в камнях. Это у нас дома поля, да леса. А здесь камень на камне. Говорил Баиру, не разувайся, а он поберег сапоги–то. Ну вот и поранил ногу. Распухла теперь, нога–то. К одному магу тут заезжали. Тот посмотрел, говорит – чисто всё. А нога пухнет, сын уж становиться не может. Вот теперича домой правим. Там бабка Сура могёт поможет.
– Что за речка? – тут же уточнил я, – как называется?
– Кто же её знает, – пожал плечами мужчина, – река и есть река. Там выселки были, и дорога к реке…
Я понял, что географ из Исена никудышный. Реки не знает, что за деревня не знает. Выселки! Да тут на километр три деревни с таким названием!
Давайте я рану посмотрю? – с готовностью ответила Веста, откладывая в сторону тарелку с кашей, – правда, давайте.
– Да что ты в ночи увидишь? – отказался хозяин, – ежели чего, так лучше завтра, по дню.
– Нет–нет, – настаивала принцесса, – завтра само–собой. Баир, идите сюда. Вы не бойтесь, я просто посмотрю.
– Я и не боюсь, – пробурчал парень, вопросительно поглядывая на отца. Тот кивнул. Баир встал и, хромая, подошел к Весте. Присел, стянул с ноги сапог. – Куда?
– А вот на бревно ногу поставьте, – указала девушка место. Парень подчинился. Я посмотрел на его ногу в истинном зрении. Мнда-а. Нужно будет оперировать. Кусочек инородного тела я отчётливо видел в глубине стопы, под большим пальцем. Мне стало интересно, увидит ли его Веста.
Принцесса сосредоточенно смотрела на ступню, совершенно не брезгуя дурно пахнущей ногой больного. Наложила ладони на стопу, провела двумя пальцами по её периметру.
– Там что–то есть, – проговорила она, – что–то маленькое. Нужно достать, – принцесса подняла глаза на парня, потом посмотрела на Тогту, – я сумею. Нужно шило, или узкий нож.
– Ну не знаю, – с сомнением отозвался хозяин, – темно же.
– Это ничего, я привыкшая…, – осеклась Веста.
– Фонари есть? – пришел я на выручку, – да и магией можно подсветить.
– Уля, принеси фонарь, – распорядился Исен, – он в заднем ящике.
Девчонка побежала к кибитке.
– Странный ты скоморох, – подозрительно проговорил мужчина, – песни хорошо поешь, а мышцы как у силача, собаки около тебя как щенки подле сучки крутятся, и про магию что–то рассуждаешь.
– Я не всегда был скоморохом, – открыто улыбнулся я, – вообще–то я воин. А воин всё должен уметь.
– Другой разговор, – удовлетворённо проговорил Исен. От мужчины потянуло пониманием и спокойствием, – а то заладил скоморох, скоморох… Щас я. Шило принесу, – он встал и пошел в сторону кибитки.
Фонарь разжег просто кинув в него «Гори».
– Ой, – девчушка от неожиданности чуть не упустила лучину, – здорово! – она с уважением посмотрела на меня, – вы маг?
– При необходимости, – неопределенно ответил я.
Тем временем хозяин принес нож и крупное шило. Конечно не хирургический инструмент, но не пальцем же ковырять.
– Палку найди, – обратился я к Уле, – небольшую, брату в зубы, чтобы терпеть легче было.
