место.
– Наводи перекрестие прямо на решетку, по всему пятну прицела затемнение должно быть одинаковой толщины, понимаешь?
– Ага, – Сарт высунул язык из уголка рта, как ученик упражняющийся в каллиграфии.
– Вот, это значит, что твой взгляд через прицел и собственно линия прицеливания одинаковы… Получилось?
– Да, совсем не сложно…
– Сейчас будет проезжать какой-нибудь моторный фургон, как поравняется с нашим окном – стреляй! – Кинт закрыл руками уши.
– То есть?
– То и есть! Я же должен быть уверен, что ты сделаешь то, что от тебя требуется и не застрелишь никого ненароком… Стреляй!
Из-за поворота рыночной улицы вывернул грузовой фургон, громыхая и пыхтя, он проехал по кругу площади и когда подъехал к доходному дому Сарт нажал на спуск. Грохнул выстрел, а Кинт сразу задернул шторы и стал смотреть через щель между ними на улицу…
– Ну вот, теперь я уверен, что ты не подведешь! – с важным видом Кинт отдернул шторы и высунулся на улицу, прохожие тоже озирались по сторонам, но не долго, через несколько секунд все стало как прежде – суета и шум центральной площади.
– Ты такой же ненормальный, – Сарт улыбнулся и хотел отдать винтовку.
– Я знаю… нет, теперь наведи прицел и посмотри на то окно.
– Ну, окно… за ним стол…
– Вот за этим столом в семь часов меня сегодня будут пугать и стращать, так что и подстрахуешь заодно, сейчас расскажу, что к чему. А потом мы поедем в «Жандармский погребок» и отметим нашу встречу!
День действительно выдался очень жарким, и когда солнце скрылось за черепичными крышами домов, и на главную площадь Латинга опустились вечерние сумерки, горожане потянулись на площадь для совершения вечерней прогулки и посещения всевозможных заведений, желтый свет витрин которых падал на тротуары. Кинт вышел из парадных дверей доходного дома и остановился на низком, в три ступени крыльце. Образу нужно было продолжать соответствовать, и Кинт это выполнял как прилежный ученик… Легкий шерстяной костюм в крупную клетку, высокий атласный котелок, начищенные до ослепительного блеска туфли и парусиновый плащ, перекинутый через руку. Кинт постоял еще немого, придавая внешнему виду больше важности и аристократичности, получалось неплохо. Кинт достал из кармана жилета часы в золотой «скорлупе», щелкнул крышкой, убрал их обратно и прогулочным шагом направился через площадь к ресторану, он шел и еле заметно улыбался, улыбался от мысли, что предыдущие несколько часов он был с Сартом самим собой, от чего внутри все просто ликовало, не нужно было строить из себя кого-то, не нужно подбирать слова, прежде чем открыть рот…
– Поберегись! – раскрасневшийся от дневной жары или от недавней пьянки, прокричал бородатый возница.
Кинт остановился, пропуская повозку, возница, будто знает Кинта, приподнял обвислую и засаленную фетровую шляпу, Кинт тоже, из вежливости, коснулся пальцами полей котелка и продолжил движение. Остановившись у большого окна ресторана, Кинт отметил услужливость хозяев заведения. До назначенного времени еще десять минут, а стол уже сервирован, изящный светильник из медных полос и стеклянной колбы стоит меж расставленных столовых приборов и бросает зеленоватый свет на белоснежную скатерть… Время еще позволяло, и Кинт достал набитую заранее трубку, и, присев на кованую скамейку у стены, раскурил ее. Отчего-то вспомнилась сырая и холодная ночь в предгорьях, армейский котелок над кострищем, в котором булькает постная каша из злаков крупного помола… Рядом, на покрытом мхом поваленном стволе дерева совсем еще мальчишка Сарт в трофейном кителе северян на несколько размеров больше, задумчивый Григо, ворчливый капитан Бретэ… в носу засвербело, и Кинт повернул голову, подставив лицо под слабые порывы теплого ветерка, сморгнув предательски навернувшуюся слезу…
– Ох, а что же вы здесь? – так же сложив вместе ладони, перед Кинтом стоял официант, – все уже готово.
– Хороший вечер, – Кинт постучал трубкой о край скамейки.
– О да, наступает лето, хозяин уже распорядился, и с завтрашнего дня мы будем выставлять несколько столиков на тротуар, а то многим на сегодняшний вечер пришлось отказать – полный зал, – официант учтиво поклонился и указал рукой на дверь, – у нас сегодня живая музыка, а не эти механические бренчалки, прошу вас, господин…
– Тиссэ, Эд Тиссэ.
– Прошу, господин Тиссэ.
Не успел Кинт расположиться, повесив на массивную литую чугунную вешалку-стойку у стены котелок и плащ, как в ресторан вошли трое – недавний посетитель конторы, тот что со шрамом и двое представительного вида мужчин. Точнее, представительного вида был один – полный, широкоплечий, хоть ставь, хоть клади, в атласном камзоле и высоком котелке… ничего не выражающий, с поволокой взгляд. Второй был просто богато одет, и было заметно, что дорогой костюм куплен совсем недавно, и он чувствует себя в нем не совсем уютно… ага, вот и характерный залом ткани сбоку – кобура, тут не ошибешься. Лицо даже для Кинта, повидавшего всяких мерзавцев, было очень неприятно, несмотря на аккуратно постриженные, черные как уголь бакенбарды… Тот, что со шрамом, деликатно тронул толстяка за локоть и кивнул на Кинта.
– Добрый вечер, – Кинт указал рукой на стол, и сел на стул у стены, оставив свободными два напротив у окна, – вероятно от вас мне сегодня пытались
