передать приглашение к разговору, не могу сказать, что рад встрече, учитывая форму приглашения.
– Нам ваша радость ни к чему… – тот, что с бакенбардами, плюхнулся на стул у окна.
Кинт весьма выразительно посмотрел на толстяка, приподняв бровь.
– Несмотря на аристократические корни, господин полковник весьма резок, уж простите его солдафонство, господин…
– Тиссэ, – Кинт распутал из витиевато завязанной салфетки вилку и нож.
– Меня зовут Идьяр Канн, я…
– Секретарь городского совета, – перебил Кинт, решив показать некую осведомленность.
– Верно, будем знакомы…
Подошел официант, наполнил вином три бокала и спросил:
– Когда подавать горячее?
– Вернись через десять минут, – рыкнул на него полковник и чуть ли не испепелил взглядом.
– Вообще-то это мой ужин, – заметил Кинт и обратился к толстяку, – собачку свою придержите…
– Да что ты… – хотел было вскочить полковник, но Идьяр удержал его, за локоть.
Официант стоял, ни жив, ни мертв в ожидании распоряжений.
– Через полчаса подавайте горячее, – Кинт кивнул официанту и тот быстро удалился.
– Господин полковник, – Кинт чуть подался вперед, – если вы хотите дожить до полуночи, то рекомендую вам быть повежливее, ваши вонючие посыльные сообщили вам, как прошла наша встреча? Вы же не знаете с кем, точнее, с чем вам предстоит столкнуться в моем лице… А вам, господин Идьяр, я рекомендую приходить на подобные встречи одному.
– Вы ведь недавно в нашем городе? – Идьяр пропустил последнюю фразу Кинта мимо ушей, взял бокал и понюхал вино, – поэтому условия, и тем более рекомендации давать не вам…
– Как вам сказать… До Северной войны я жил здесь, но потом пришлось уехать, город, конечно, изменился, растут жилые районы, появились новые цеха фабрик, да и людей прибавилось, – Кинт окинул взглядом ресторан, который был действительно полон посетителями, у дальней стены усердно и громко извлекли звуки из своих инструментов музыканты.
– А все благодаря чему? – Идьяр наконец отпил вино и одобрительно кивнул.
– Чему? – вопросом на вопрос ответил Кинт.
– Благодаря определенным условиям ведения дел в нашем городе.
– Так назовите сумму, я передам ваши требования, а там уже как распорядятся небеса, – развел руками Кинт, решив не ходить кругами, свести разговор к сути и вообще, эти двое его начинали откровенно раздражать. А полковник тем временем сверлил глазами Кинта, сопел, хмурил брови и всем своим видом давал понять, что Кинту нужно немедленно пасть ниц и ждать милости от благодетеля Идьяра.
– Пятьдесят золотых кестов в месяц для вас приемлемая сумма?
– Для меня или для Северного горного треста? – уточнил Кинт.
– А есть разница? – Идьяр не смотрел на Кинта, он разглядывал свои ногти.
– О, еще какая! Свой кошелек я оберегаю сам, а вот казну Северного горного треста оберегает не то, что бы армия, но значительное число наемников, большинство которых во время Северной войны выпускала кишки Северянам, а не торговала с ними рабами, – Кинт многозначительно посмотрел на полковника.
– Что ж, наемников сейчас хватает у всех… Вот и у господина полковника их более чем достаточно, и хочу заметить, если вы будете сговорчивы, некоторые из них будут оберегать и контору Северного треста… У нас большое влияние, господин Тиссэ, а ваш трест… он создан после войны и еще не имеет особого влияния гильдии, а вот совет города Латинга…
– Хорошо, – Кинт выложил на стол серебряный пенал для сигар, затем достал увесистый кошель и стал отсчитывать золотые кесты, выставляя их в стопки по десять монет, – я соглашусь вашими условиями только из тех соображений, что и городу перепадет часть монет. Однако, хочу заметить, что это я, Эд Тиссэ, принимаю такое решение от своего имени, так как не хочется беспокоить основателей треста такими пустяками.
Глаза полковника загорелись, он понял, что из некого Тиссэ можно тянуть золотые кесты, раз он самостоятельно принял решение по уплате отступных…
Выставив перед собой на столе пять стопок по десять монет, Кинт открыл крышку пенала и протянул его Идьяру.
– Сигару?
– Я не курю, благодарю, предложите полковнику…
– Сигару? – Кинт протянул пенал полковнику.
Опустошив залпом бокал, полковник потянул было руку к пеналу, но тут глухо звякнуло, окно расползлось трещинами, а тарелка перед полковником подлетела, разметав холодные закуски по столу, и в столешнице образовалась дыра размером в кулак.
