Григо зашагал вверх по улице с гордо поднятой головой, его словно подменили – исчезла сутулость и глубокие, появившиеся от горя потери дочери морщины на лице. Он шел даже почти не хромая, высоко вскидывая трость и, приподнимая шляпу, здоровался со встречными горожанами, широко улыбаясь при этом. Его сердце трепетало, он был готов просто бежать, бежать в сторону Актура, на встречу с дочерью, с которой не виделся более пяти лет и уже тихонько оплакивал ее каждый вечер в маленькой комнатушке покойного старика Ллодэ.
Моторный фургон отправился в путь на юго-запад ровно через час. Маар, напялил поверх модного костюма в крупную клетку краги по локоть, а такое же клетчатое кепи примял очками… его атлетически сложенная фигура очень высокого роста, начищенный до ослепительного блеска медный протез правой руки, и этот вот клетчатый костюм смотрелись весьма комично. Но кто посмеет посмеяться над ним, не рискуя целостностью лица? Григо отрешенно смотрел в окно, сидя в салоне, а рядом инспектор Талд, проклинал тряску и пытался набить трубку…
Кинт пришел в себя от холода и качки, неслабой такой качки. На руках чувствовалась тяжесть кандалов, мешка на голове уже не было, Кинт осмотрелся – чулан, или нечто подобное. Низкий потолок, комнатушка в длину на пару шагов и в ширину на один, массивная дверь в половину человеческого роста, окованная железными пластинами с крошечным окошечком, из которого на пол падает косой луч света. Кинт поджал ноги, кое-как уселся и оперся спиной на стену обнаружив, что сидит на грязном соломенном матрасе совершенно голый, а из одежды на нем только браслеты кандалов с мощной цепью. Доносились приглушенные крики, чувствовалась вибрация какой-то установки, пахло морем и сгоревшим углем.
– И что теперь? – вслух задал сам себе вопрос Кинт и зашипел от боли – давала о себе знать разбитая губа, да и пара зубов ощутимо шатались.
Снаружи что-то лязгнуло, дверь скрипнула и открылась внутрь. Кинт увидел только ноги в парусиновых штанах, заправленные в кожаные сапоги. Появился стул за дверью, а владелец сапог уселся на него…
– Я не знаю, парень, что там с тобой и как, но меня убедили, что я должен тебя купить… теперь ты убеди меня, что я не выбросил на ветер три золотых кеста, так как вид у тебя как будто конный экипаж переехал, причем не один раз, – Кинт уловил какой-то странный акцент.
– Что-то дешево, всего три кеста…
– Да неужели! – хохотнул человек снаружи, прокашлялся и сказал, – значит, так! Сегодня я дам тебе выспаться, возможно, накормлю… а завтра тебе принесут одежду и отведут делать то, ради чего я потратился. Да, не вздумай чудить, мы в открытом море, если мне хоть на секунду покажется, что ты что- то удумал, то пойдешь на корм рыбам!
Человек встал и ушел, кто-то убрал стул, волосатая, мускулистая рука закрыла дверь.
Когда стало темнеть, гул усилился, но пропала вибрация, а под потолком тускло загорелся плафон газоразрядной лампы. Лязгнул засов, дверь открылась, все та же мускулистая и волосатая рука поставила на пол миску, небольшой кувшин, а потом в комнатку влетело жестяное ведро, едва не угодив Кинту в грудь…
– Не вздумай нагадить на палубу, вот ведро! – пробасили снаружи, затем дверь закрылась.
Похлебка оказалась густа, но постна, скорее, это была жидкая каша из злаков крупного помола на воде, но даже эта еда вызвала у Кинта чувство, что он наконец-то сыт, еще бы, сколько он пребывал в полусознательном состоянии, неизвестно, может пару дней, а может и больше. К прохладе он уже притерпелся, хотя это больше из-за влажности кажется, что холодно. Как бродячий пес, Кинт свернулся на грязном матрасе и закрыл глаза. Чувствовалась качка, было слышно, как работает паровик, как шлепает по воде гребное колесо в стороне кормы, даже слышны крики чаек, значит, берег близко. Мысли в голову пока не приходили никакие, да и толку-то? Нужно сначала оценить обстановку, выяснить, куда идет эта посудина, а потом принимать решение…
Наутро дверь, скрипнув, снова открылась, разбудив Кинта.
– Просыпайся, вылезай и ведро прихвати! – пробасил обладатель волосатой руки с ладонью как лопата.
В комнатушку влетело какое-то тряпье.
– Надевай! Поторопись!
Кинт развернул тряпье, это оказались старые парусиновые штаны, обрезанные по колено и некое подобие сандалий из высохшей до состояния деревяшки кожи. Прихватив ведро, Кинт выбрался наружу, громыхая цепью кандалов, где перед ним предстал невероятного размера человек – выше на голову, хотя Кинт сам обладатель достаточно высокого роста… льняная рубаха, облегающая могучий торс, казалось вот-вот лопнет по швам. Лысая голова на короткой шее, поломанные уши и перебитый нос…
– Называй меня Марк, – пробасил великан, – иди за мной… да! Предупреждаю, вздумаешь обратится к хозяину или ко мне первым, сразу получишь зуботычину!
Кинт скосил взгляд на кулаки Марка, громыхнув цепью, поскреб многодневную щетину и сказал:
– То, что ты со мной заговорил, это уже означает, что я могу тебя спросить и не получить за это в морду?
Марк, который уже развернулся и зашагал по узкому коридору трюма остановился и, не поворачиваясь, сказал:
– Ну попробуй… – и продолжил движение.
– Чей это пароход, и кто меня купил?
– Не скажу, что тебе повезло… наверное, лучше бы ты сдох, но в любом случае, у тебя будет две миски похлебки в день и чистая вода, при условии,
