– Да, всучил мне револьвер, немного денег и выгнал, сказал, что когда прекратится сезон штормов, то могу возвращаться.
– Кстати! А когда он прекратится?
– Осенью, месяца через два.
– Тебе есть где укрыться?
– Да, возьму билет на северный экспресс, поеду домой, к сестре, она меня уже лет семь не видела. Наша деревня на границе Холодной пустыни, тех денег, что тал господин Тома хватит до осени.
– Тогда расскажи, где вы бросили катер в Грязном канале, и убирайся из города! – Кинт протянул парню револьвер и кастет.
Придерживая шляпу, и держась ближе к стене домов, укрываясь от начавшегося ливня, Кинт побежал к особняку господина Тьеша, засунув под плащ сверток.
– Господин Тьеш, вы уезжаете? – Кинт столкнулся в дверях с хозяином, – а как же пакет из городского совета?
– Оставьте все экономке, Кинт, – хозяин сиял как начищенный медный бойлер, – я в столицу! Издали! Издали, Кинт!
– Что издали?
– Мою первую книгу! Помните ту шкатулку с письмами?
– Да.
– Я обязательно подарю вам экземпляр, Кинт! – господин Тьеш выскочил из парадной, словно молодой, и забрался в ожидавший его моторный фургон.
Если честно, то Кинт пожалел старика Тьеша, догадываясь о тех последствиях, которые могут его ожидать после издания книги, основанной на письмах, что лежали в шкатулке с ядами.
– У каждого своя судьба и свои повороты на ней, – Кинт вздохнул, глядя в след отъезжающему фургону и пошел по коридору в апартаменты экономки.
– Господин Тьеш приказал оставить это у вас, – Кинт, без стука, не поздоровавшись, вошел в комнату экономки и бросил на стол у окна сверток.
Экономка ответила Кинту взаимностью, то есть молча и скривившись, она отправила сверток на полку в шкаф.
– На улице ливень, ломбард господин Тьеш закрыл раньше времени и ухал в столицу… Поужинаю в городе и, пожалуй, заночую в заведении мадам Шаш, развлекусь.
Экономка скривилась еще сильней, но вроде как одобрительно кивнула.
Выскочив на улицу и оббежав особняк, прячась от ливня под уже промокшей шляпой, Кинт спустился в свою комнату в цоколе со стороны заднего двора и закрыл дверь на засов…
– Куда ты снова вляпался, Тилет? – вслух подумал Кинт, подошел к старой кровати с панцирной сеткой и выволок из-под нее сундук.
Кинт был зол, особого восторга от вновь образовавшихся приятельских отношений с наемным убийцей он не испытывал, но Тилет, в этом чужом терратосе единственный человек, которому Кинт бы тоже доверился, несмотря на всю историю их знакомства. Кинт открыл замок ключом, что болтался на шнурке на поясе и поднял крышку сундука, на пол легла портупея с двумя кобурами с револьверами и ножнами короткого абордажного палаша; следом появился трехствольный дробовик немалого калибра, немного уменьшенная копия ручного картечника, этот дробовик весьма популярен у местных фермеров; еще Кинт достал из-за голенища старый штык… Потом он стал переодеваться, посматривая на арсенал на полу и думая о том, что уже давно, кроме штыка в сапоге, не носил с собой никакого оружия, и вообще, до момента, когда закончится сезон штормов, он планировал спокойно пожить и никого не убивать.
Кинт переоделся в сухую, серую и неприметную одежду, пристроив арсенал на привычные места, а через несколько минут уже поймал извозчика и приказал ехать к Грязному каналу. Извозчик, конечно, сперва отказался, но увидев пару серебряных монет на ладони Кинта, обреченно вздохнул и, кивнув, сказал:
– Полезайте, но к самому каналу не поеду, остановлю немного выше по улице.
– Договорились, – придерживая запахнутый плащ рукой, ответил Кинт, забираясь в повозку, – если подождешь там час, то получишь еще пару монет серебром.
Извозчик ничего не ответил, только вздохнул, покачал головой и хлестнул вожжами пару лошадей.
Ливень зарядил еще сильней, грязные ручьи собирались в канаву вдоль мостовой и спадали в канал. Люди исчезли с улиц, прячась от непогоды в теплых домах с каминами, лачугах с открытыми очагами или в подворотнях у костров… Поля у шляпы обвисли, плащ стал тяжел, а ноги быстро промокли, Кинт быстро шел вдоль канала, не разбирая дороги и шлепая по лужам. Старые каменныеедома с замшелыми стенами и лачуги близко прижимаются к старым осыпающимся берегам канала, едва проедет конная повозка. Под навесом на берегу горит костер, над ним тренога и большой медный котелок. На жерди навеса болтается масляная лампа, трое обступили огонь, протягивая к нему руки, и ожидая, когда будет готова еда. Рядом, в воде, к мосткам борт в борт прижались три длинные моторные лодки. Дальше, насколько хватало взгляда, над каналом на деревянных столбах и подпорках располагалось нагромождение лачуг, к подпоркам привязаны небольшие лодки, кое-где горят масляные лампы…
