выступлениями быстро росло количество фабзавкомов и комиссий рабочего контроля). Но и разочарование рабочих в политике большевиков еще не свидетельствовало об их переходе на позиции правых социалистов.
— Собранные С.Г. Струмилиным данные позволяют определить количество петроградских рабочих, участвовавших в массовых выступлениях протеста примерно в 40-50 тыс. человек, что составляет примерно 10-15 % от общего числа петроградских рабочих. В самых выступлениях против советской власти в разные месяцы 1918 г. участвовало от 5 до 20% рабочих по разным регионам страны или, если брать в абсолютных цифрах, 100-250 тыс. человек… Протестного элемента в рабочей среде в 1918 г. было явно недостаточно, чтобы взорвать режим изнутри.
— Если говорить об основных причинах участия рабочих в погромных выступлениях весны — лета 1918 г., то важнейшей среди них будет все же
— Но хотя подобные эксцессы по-прежнему представляли угрозу советской власти, в целом
Спад волны протестов, беспорядков и бунтов во многом был достигнут благодаря быстрой реакции власти и рациональной меры средств подавления, а также выступлениям Ленина. Они отличались здравым смыслом определения этих эксцессов, которые были поддержкой большинства рабочих — ведь их доводы охлаждали бунтующих товарищей.
Вот выдержка из его работы, напечатанной 28 апреля 1918 г.:
«Объективное положение, созданное крайне тяжелым и непрочным миром, мучительнейшей разрухой, безработицей и голодом, которые оставлены нам в наследство войной и господством буржуазии (в лице Керенского и поддерживающих его меньшевиков с правыми эсерами), — все это неизбежно породило крайнее утомление и даже истощение сил широкой массы трудящихся. Она настоятельно требует — и не может не требовать — известного отдыха…
В мелкокрестьянской стране, только год тому назад свергнувшей царизм и менее чем полгода тому назад освободившейся от Керенских, осталось, естественно, немало стихийного анархизма, усиленного озверением и одичанием, сопровождающими всякую долгую и реакционную войну, создалось немало настроений отчаяния и беспредметного озлобления…
Если мы не анархисты, мы должны принять необходимость государства, то есть принуждения для перехода от капитализма к социализму… Понятно, что такой переход немыслим сразу. Понятно, что он осуществим лишь ценою величайших толчков, потрясений, возвратов к старому, громаднейшего напряжения энергии пролетарского авангарда…
Возьмите психологию среднего, рядового представителя трудящейся и эксплуатируемой массы, сопоставьте эту психологию с объективными, материальными условиями его общественной жизни… Понятно, что известное время необходимо на то, чтобы рядовой представитель массы не только увидал сам, не только убедился, но и почувствовал, что так просто «взять», хапнуть, урвать нельзя, что это ведет к усилению разрухи, к гибели, к возврату Корниловых. Соответственный перелом в условиях жизни (а следовательно, и в психологии) рядовой трудящейся массы только-только начинается. И вся наша задача, задача партии коммунистов (большевиков), являющейся сознательным выразителем стремления эксплуатируемых к освобождению, — осознать этот перелом, понять его необходимость, встать во главе истомленной и устало ищущей выхода массы, повести ее по верному пути, по пути трудовой дисциплины» [128].
В условиях широких протестов рабочих был выбран умеренный вариант экономической политики в промышленности. В основу политики ВСНХ была положена концепция «госкапитализма», готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной капитала. Но это вызвало резкую критику «слева» как отступление от социализма. Критиковали и левые эсеры с меньшевиками, хотя до этого обвиняли большевиков в преждевременности социалистической революции. Спор о месте государства в организации промышленности перерос в одну из самых острых дискуссий в партии.32
Ленин стремился избежать «обвальной» национализации и остаться в рамках государственного капитализма, чтобы не допустить развала производства. Он требовал налаживать производство, контроль и дисциплину, требовал от рабочих технологического подчинения «буржуазным специалистам». Но этот умеренный для восстановления производства вариант не прошел. На него не пошли капиталисты, и с ним не согласились рабочие.
После изучения ситуации предложение о «государственном капитализме» было снято и одновременно отвергнута идея «левых» об автономизации предприятий под рабочим контролем. Был взят курс на планомерную и полную национализацию. Против этого «левые» выдвинули аргумент: при национализации «ключи от производства остаются в руках капиталистов» (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией. СНК принял решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет.
Декрет постановил, что пока ВСНХ не наладит управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему финансируют производство и извлекают из него доход.
Советский строй с самого начала породил необычный тип промышленного предприятия, в котором производство было неразрывно (и незаметно!) переплетено с поддержанием важнейших условий жизни работников, членов их семей и вообще «земляков». Соединение, кооперация производства с
