так что у нас получается более 3 триллионов квадратных километров, что в 5000 раз больше площади поверхности Земли. На самом деле один процессор может выполнять больше одной операции за цикл, так что, возможно, наша воображаемая машина заняла бы всего тысячу Земель. Еще возможно, что совсем скоро процессоры будут в 10 раз быстрее, и нам хватит всего ста планет. Так это обычно и выходит с такими расчетами на салфетке: смысл всей этой арифметики в том, чтобы показать, что это действительно будет очень большой компьютер.
Научный журналист — по большому счету иллюзионист. Колдовство его работает на благо — оказаться как можно ближе к научной истине.
Адаптирован фрагмент книги «Краткий путь сквозь время: Дорога к квантовому компьютеру» (A Shortcut Through Time: The Path to the Quantum Computer) Джорджа Джонсона (New York: Alfred A. Knopf, 2003).
21. Повествовательная журналистика
Самая свежая книга Джейми Шрива — «Геномная война: как Крейг Вентер пытался захватить код жизни и спасти мир» (The Genome War: How Craig Venter Tried to Capture the Code of Life and Save the World, 2004). Закончив курс для писателей в Айове в 1979 г., Джейми писал рассказы в литературные журналы, а потом решил стать научным журналистом. С 1983 по 1985 г. он возглавлял пресс-службу Морской биологической лаборатории в Вудс-Хол, штат Массачусетс, где основал стипендиальную программу для научных журналистов. В числе его книг «Загадка неандертальца: раскрытие тайны происхождения современного человека» (The Neandertal Enigma: Solving the Mystery of Modern Human Origins, 1995) и «Ребенок Люси: открытие предка человека» (Lucy's Child: The Discovery of a Human Ancestor, 1989) в соавторстве с Дональдом Йохансоном. Джейми живет в Саут-Оранж, штат Нью-Джерси, и пишет для
«Вселенная состоит из историй, а не атомов», — писала поэтесса Мюриэл Ракисер. Некоторые физики могут с этим не согласиться, но сила сюжета и его способность завладевать вниманием слушателя совершенно точно повсюду видна в нашем обществе, ее корни уходят далеко вглубь истории — возможно, так же далеко, как и корни самого языка. Есть даже некоторые свидетельства, что мозг так устроен, что информация запоминается лучше, если она передается в повествовательной форме. Как научный автор вы должны пользоваться этой склонностью всякий раз, когда возникает такая возможность.
Говоря простым языком, повествование, или нарратив, — это последовательность событий с началом, серединой и концом. В этом смысле нарратив живет в самой науке: возникновение Вселенной, история жизни бабочки, воздействие антитела на патоген — все это, по сути, повествования. В широком смысле научная статья — это тоже повествование, в котором есть гипотеза (начало), определяющая методы исследования (середина), которые приводят к каким-то результатам и выводам (конец). Возможно, вам выпадет возможность выстроить историю вокруг течения какого-либо естественного процесса или следуя за протоколом какого-то эксперимента.
Однако в большинстве случаев хорошее повествование требует не только начала, середины и конца — обычно нужны герои, какой-то контекст, в котором они взаимодействуют, и некое скрытое напряжение (конфликт между двумя группами, работающими над одной задачей, или очень медленное, пошаговое течение экспериментальной операции, где на кону стоит человеческая жизнь). Для развития персонажей и нарастания напряжения нужно место, поэтому большинство повествовательных материалов научных авторов выходят в виде журнальных и газетных статей или книг. Но даже журналист, у которого жесткий дедлайн, может добавить в свой материал повествовательные элементы, особенно в лиде в качестве зацепки или по всему тексту статьи, чтобы уравновесить сложные научные концепции.
Какими бы ни были измерения вашего материала, соблазняйте читателя убедительным началом, иначе он никогда не доберется до середины или конца истории. Начало вашего текста — кроличья нора, через которую читатель покидает реальность и оказывается в мире вашего повествования. Вы хотите вывести его сознание из равновесия, спровоцировать зуд, который сможет унять только погружение в историю. Вот начало очень известного рассказа о большом открытии:
Я никогда не видел, чтобы Фрэнсис Крик держался скромно. Возможно, в другой компании он так себя и ведет, но я его таким не видел. И к нынешней его славе это не имеет никакого отношения. Сейчас о нем много говорят, чаще всего почтительно, и, может быть, однажды он встанет в один ряд
