Глава 10
«Завербован…»
Уже на улице Али Фазрат, который шел медленно, как падишах по гарему, остановился и посмотрел на Виктора, сзади которого нависал великан- охранник. Он показал в сторону стоянки.
– Смотрите, господин Лавров. Стоянку охраняет Ахмед аль-Зубаир из Ливии. Он очень вынослив. Однажды Ахмед три дня бегал по полям за непослушным верблюдом, не давая тому отдохнуть, пока наконец не укротил его.
– Зачем вы мне это рассказываете? – спросил Виктор, но араб будто не слышал его.
– А в машине за рулем сидит еще один ливиец – Ахмед аль-Сануси. Он так ненавидит Америку и Европу, что готов сам платить за то, чтобы ему дали убивать хотя бы по одному неверному в день и желательно ножом.
– Какой эстет! – обронил Виктор, но Али Фазрат продолжал свое повествование.
– А сзади вас идет мой земляк Разан Зайтунех. Он настолько силен, что рвет кожу барана голыми руками, как вы – туалетную бумагу.
Виктор обернулся и еще раз посмотрел на молчаливого громилу-араба, которого звали Разаном.
– Я о чем-то таком догадывался, – сказал журналист.
– Я для чего вам это все рассказываю, – продолжал Али Фазрат. – Аллах дал им одно, но забрал другое, самое главное – мозги. Но для воина ислама это не важно. Так проще управлять.
Али Фазрат открыл дверь джипа.
– Надеюсь, вы меня понимаете, господин Лавров.
Виктор кивнул головой, продолжая слушать многословного исламиста.
– Для того стаду и козел, чтобы овцы шли за ним, а не за баранами. Я думаю, что вы все-таки козел, а не баран…
«Вот спасибо! – подумал Виктор. – Хотя, конечно, у арабов несколько другое отношение к понятию «козел», чем у нас».
– Вам сейчас придется думать, господин Лавров! – продолжал Али Фазрат уже в машине.
– Обычно я это делаю всегда, – ответил украинец, сидя между двумя боевиками на заднем сиденье джипа.
– Вы, наверное, смотрите на нас свысока, мистер Лавров?
Али Фазрат сидел, раскинувшись на переднем сиденье и даже не смотря на Виктора. Он созерцал альпийские виды, которые проносились мимо в окошке джипа, – красивые немецкие постройки и аккуратно подстриженные кусты, ограждающие палисадники.
– Мы для вас дикие, черные, бородатые… А между тем, мы такая же часть человечества и цивилизации, как и вы. Мы вам не чужие, господин Лавров.
Виктор молча слушал Али Фазрата, а сам размышлял о своем нынешнем положении. «Бежать, конечно, нет смысла: Анабель была в опасности. Если бы хотели убить, то сделали бы это сразу. Тогда что им нужно? Нацисты сказали, что Кремень у арабов. Что он уже наплел им про меня?»
Машина выехала на широкую дорогу, а Виктор продолжал свои размышления: «Нацисты, пресмыкающиеся перед исламистами, – это что-то новенькое. Думаю, что в 30–40-е годы прошлого века они бы арабов и за людей не считали. А сегодня Марта ему «под козырек» – яволь, герр Фазрат. Да, Тема, ты был прав. Похоже, последователи организации «ODESSA» нашли себе нишу. И эта ниша – «Аль-Каида». Почему и убили Боровина, который докопался до этого».
Виктор не испытывал страха. Наоборот, дальше становилось все интереснее и интереснее.
– Может, вы не знаете, что отец американской актрисы Сальмы Хайек – ливанец Сами Хайек. Ее имя, Сальма, происходит от арабского слова «салима», что означает «мир, безопасность, здоровье», – продолжал свой монолог Али Фазрат. – А отец Моники Беллуччи – эмигрант из Афганистана, иранец по крови и мусульманин.
– Господин Али Фазрат, – улыбнулся Виктор. – Рискну предположить, что у нас не все знают, кто такая Моника Беллуччи, а рабочий, который стоит у станка, вообще подумает, что Сальма Хайек – это ругательство.
– Дикие вы люди – неверные, – сказал араб, выдержав дерзость украинского журналиста. – Мы столько дали этому миру.
– Напомните еще, что весь мир пользуется арабскими цифрами, а понятию «ноль» европейцев научили арабы.
– Напомню, – абсолютно серьезно ответил Али Фазрат. – До средневековья ни европейцы с древними греками, ни другие народы вместе с древними египтянами не умели считать, используя ноль, оттого все их расчеты так грешат неточностями… Ладно. Оставим эти исторические экскурсы…
Араб вдруг поменялся в лице. Надменное, покровительственное выражение сменилось абсолютной серьезностью с налетом сочувствия и человечности.
– Господин Лавров. Как вы считаете, у вас есть совесть?
– Вы что же, меня вербуете, мистер Али Фазрат?
