монитору, – вот, сейчас будет выстрел из травматического пистолета… ужас какой… тут он сворачивает и мы их теряем.
– Но никакой собаки нет, он что, оборотень? Покрылся шерстью, отрастил клыки и покусал хулиганов? Так вроде не полнолуние было.
– Хватит шутить.
– Но если не шутить, придется в Собаку Баскервилей поверить. Ты телефон Шерлока Холмса случайно не знаешь?
– Во времена существования этого персонажа мир был иначе устроен, как мне кажется. В преступлении была логика, зло было осмысленно. Ты не считаешь, что современный Шерлок Холмс мыслил бы иными категориями? Он должен учитывать теорию относительности, опыты квантовой механики и теорию струн, а вместо кокаина употреблять ЛСД. Его оружием должен быть релятивистский подход и феноменология.
– Это ты где подобного нахватался?
– В интернете.
– Как думаешь, а в компьютерные игры он бы играл?
Старый полицейский пристально посмотрел на напарника, будто пытаясь увидеть в нем нечто незнакомое.
– Да играл бы, наверное.
Иногда полицейские думают, что если бы знаменитый сыщик Шерлок Холмс существовал в наше время, то он играл бы в компьютерные игры.
Краковская колбаса
Лаврентий Демидович шел домой походкой, которая уже лет пятнадцать была шаркающей; в одной руке у него была банка дешевого пива, в другой – пакет, в котором лежала палка краковской колбасы. Потягивая пиво, Лаврентий Демидович предавался воспоминаниям о том, как в старые времена, когда на теле его страны заживали многочисленные раны, оставленные большой войной, краковская колбаса была не то чтобы дефицитом – ах, кто из нынешней молодежи знает и помнит истинное значение этого слова? – она была чудом, ценнейшим артефактом, доступным лишь членам правящей партии либо хватким, удачливым людям.
Теперь же это чудо природы – искусно приготовленная плоть убитых существ с рогами и копытами была в свободной продаже. Раз в месяц, с каждой пенсии, Лаврентий Демидович покупал целиковую палку краковской колбасы.
Где-то там, за границей, в городе, где он никогда не побывает, человеческий разум дошел до того, что превратил смерть в предмет вкусового наслаждения. Там, в прошлом, гиганты человеческой мысли научились измельчать плоть свиней и коров, перемешивать ее, превращая два существа в одно – щедрое, охотно делящееся с людьми кусками ароматной полукопченой плоти. Лаврентий Демидович представил его: гибрид свиньи и коровы, с большими грустными глазами, увешанное, как дредами, толстыми мясными батонами. Глаза существа умоляюще просят избавить его от лишнего веса. Добрые мясники вырывают куски колбасы, оставляя открытыми поры. И нет никакой смерти.
Разве благоухающий бутерброд и бутылка пива могут быть связаны со страданием, болью и страхом? Неужели такое удовольствие, как поедание колбасы, должно кому-то стоить жизни? Но ах! Вся эта сложность молекулярных соединений продукта пронизана метафизическим ужасом. Вот он, Лаврентий Демидович, несет в руках палку колбасы и пьет пиво. И вроде бы все отлично – красота и гармония. Но когда тебе шестьдесят пять, вечность начинает тревожно фонить невидимой, назойливой комариной стаей. Вдруг это последняя бутылка пива? Последняя палка колбасы? Сколько еще удовольствий можно получить, пока некогда приветливое звездное небо не потребует расплаты? Молекулы плоти будут и дальше участвовать во всеобщем уравнении, но разум – нет; он останется, запертый во временной ловушке – станет статичным и неизменным. Перспектива сомнительная, да еще и пиво кончается.
Лаврентий Демидович направился к ближайшему ларьку:
– Две «Охоты крепкой» и пластиковый пакет.
– Сто девять рублей. Десять рублей посмотрите?
– Да, да, – порывшись в карманах, пенсионер достал сторублевую бумажку и десятирублевую монету.
– Прекрасно, – улыбнулась продавщица, выставляя перед покупателем две банки холодного, запотевшего пива.
Продавщица, молодая, крепкая девушка с зелеными глазами, красивыми, полными руками и крашенными хной волосами.
«В мире все циклично, все повторяется. Всегда будет какая-то молодая продавщица с пивом в ларьке, а вот ты сам уже прежним не будешь. Ты никогда не займешься с ней сексом. Твоя дряхлеющая плоть не способна вызвать ее интерес. Несвежее дыхание старика больше не позволит возникнуть на губах ни одному романтическому поцелую…» – пронеслось в голове Лаврентия Демидовича.
– Дочка, а может, в кино сходим? – вдруг заявил он.
Продавщица звонко расхохоталась и добродушно ответила:
– Нет, спасибо.
– А чего? Пообщаемся о том, о сем. Я человек пожилой, много повидал, со мной не скучно, а то эти молодые прохвосты – о чем с ними говорить?!
– Ваше пиво, – сказала девушка, подавая пакет.
Лаврентий Демидович достал одну бутылку и ловко открыл ее открывашкой, привязанной веревочкой к вкрученному в прилавок шурупу. Сделав три- четыре крупных глотка, он еще раз внимательно взглянул на девушку.
