буквОн играет в канастузазывая соседей, которые не идутбудто он затягивает ихв болотную политическую игруА на самом делеон чувствует в той игре —когда руки его говорят другим —прозрачность денег и веществапроницаемость лици благо, что можно жизнь свою раздарить никому.СПАЛЬНЫЙ ВАГОН МЕТРОМимолетен бросок этих глазВ тех, кто безгласен.Они в метро спускается, чтобы спатьВместо глаз – открытая пастьЭто они в кацавейке вповалкуА глаза – ресницами сшитые щелкиВ зловонном вагоне метро кольцевогоИ заросший след от часов на запястьеВсе под палубой тихо, а наверху – сонВ чистом безденежьи нашемЧто- то от этих сновЯвь чистотельна, как сон их простСон санитарный с белозубым оскаломДо оскомины повторяемый следДо изнеможенья у какого-то моря марсельского, кудав купоросную синь рукой дотянулся тыЧто же мы делаем, повторяя:Не марай их моральюДеньгами не сориМежду лузги и пылинокИ высыхающих быстро их вздохов.Ненависть снег.ЗАБЫТОЕ МЕСТОРОЖДЕНИЕ Ты оставил свой планшет у ручья И гео-молоток с протяженною рукоятью Сквозь туман плексигласа Говорящая карта видна И тетрадь слюдяная Здесь у воды Приоткрылась мне Книга твоя слюды Не слова в ней А люди видны В неподвижной прозрачности Я на ощупь искал ее в комнате вашей забытой и на пыльных равнинах книг — неземной пейзаж ее от уреза страницы словно долгие волны земли Забайкалья Но здесь у журчанья невидимого ручья мне случайно открылась тобою забытая книга слюды и прозрачней открытия в мире нет В ней остались люди, лишь чистые их следы здесь иссякли прошлые слезы и нет воды Эти люди тверды но прозрачны, как сплоченные листья слюды Бесконечно тонок их свет И у каждой страницы есть время и место Перелистать словно рощу Или волны реки Эту книгу Слеза за слезой Перечислить весь век Хватит вам! искать и кричать уж на весь ваш век Чтоб пустым он остался, — чтоб иссяк, – не осталось ни слезы ни одной И тогда начать свето-образ отца Не раскрытую память я начинаю читать Но в твою нераскрытую весть вхожу, как в тетрадь Где молчание есть твое обо мне Чтобы ты начался здесь и сейчас когда тихая весть световая уходит от нас.Ты наверно забыл, что в тебе, лишь в тебеэта прелесть осенняя земных перелесковты один чтобывстретить идущий из камня светСвет, который пока не добытесли он в заброшенном камне его надо найтиЭти люди слюдытак они осторожныВы – люди слюдычтобы кожа светиласьуносилась весть твоя слюдянаявсе что видено вамиИногда является Ингодапромелькнула меж рельс Селенгаза спиною осталась уже Ангараи далеко на западе последняя степь – Джезказган,да Джетыгара.это начато былогде-то там у костра в октябре…ну а ты рождаешься как свет и весть о себеЭто есть световое рожденье твоесветлой боли былье припорошеноно под снегом легким света, словно истина, —пронзенное бытиеЛИСТОК ИВЫ И ТОПОЛЯ МАНДЕЛЬШТАМА ВКЛАДЫВАЯ В КНИГУ ДУ ФУИ на пожар рванулась ива,А тополь встал самолюбиво.О.МандельштамПеред домом твоим в Задонске —номер 8 по улице К.Марксаименно потомки листвы этойа вернее единственныйлист, ладонью отколотый от ивы той, той ивыи тополяположены между страницами —влажен вложен и скрытмежду страницамибиографии века восьмоготанской эпохипоэта в единственности своей тебе равноготакже как эти друг другу скрытые уже от взгляда листки* * * Вновь пахнуло речною прохладой И над светлым июльским лугом строки проволоки извитой Распахнулись светлые ивы Ну а ты лежишь от небес отвернувшись Нет ни облака над темной спиной Где в песок вонзилась сгоревшая спичка Перечислить взглядом песчинки Не блеснет ли в расколе кремня огонь И в огне повторенье имени Но смирись, повторенье твое вновь утешает река.* * *Тогда в провинциальном театре давали «Риголетто»в антракте на улицу мы вышли покуритьв восточном воздухеТам за каменными стенами театраШла опера, а здесь в тени деревьевшла жизнь вечерняя оперативнаяМы думали, укрывшись за звездочкою краснойсигареты,что в театре роскошном и несколько аляповатомпохожим наздешний подземный метрополитенидет своя поставленнаястоль концентрированная жизньчто здесь вне стенвсе ей
