Ночь масляная,И копоть под глазами прогорает,Открывая свежий мир.И двое за столомПрозрачные тасуют карты,Прозрачны лица ихИ кадры пленки, отвлеченныеот мира.И лес сосновый виден прозрачный,словно школа,За партами рядами спят ученики,Все головы шмелиные склонили на руки тяжелые,В пыльце испачканные у реки.Чуть сероваты хвойные откосыЖелезнодорожной насыпи,Где под журчание воды в разрезахСобора профиль проступает.Легальны сны мои,И спать легко мнеЗдесь у ручьяНа влажной гальке.Неощутимый светПод шум воды, струящейся под векамиСожнем и вынемИз наших глазВлажную рожь кинопленки.Это тот лед, это тот мед,Что виден изо всех глазНа подъездных путяхСпицею света.И ночь, хотя держится в стороне,Но также во тьме голуба,Остановятся глобусыУтомленных белковСливовых глаз собаки,Что оглянулась в полете от сырых травВеретено этого света, зазвенев, не упадет на землю.ПРОБУЖДЕНИЕ Не размораживайте страх. Бесстрашнее остаться в страхе? С узором мерзлым на устах. Не размораживайте прах, Чтоб мамонтом отледенев На миг продлиться, на глазах Возникнув и истлев. Все постарели в одну ночь Из сада зимнего изъяты Счастливейших семидесятых. Еще сверкнет Ерусалим В небесной дали Иордана, Губами из под льда молим, Заговорившими нежданно. Но в тех живых, что вырваны из льда Не нарушаема свобода, Как камень в бездне небосвода, В других не кровь и не вода — Лишь пыль, встающая у входа, Убитых и воскресших без суда.ОМЕГА МОРЯЯ пришел сюда,Где строится вторая дача N1,Где вода в желобкеПосле полудня, как в мензурке зудитИ в меланхолическом зноеСмешаны с металлическом вкусомФейхоа и МисхорОмега моря…Здесь, где стройбатС обеда уже прошелИ у мраморных глыб,Меж реликтовых сосенНа кулинарном тамтамеИграть перестал солдат.Все спокойно.Не слышно ни сердца,Ни звука во втулке стекляннойНа холме.Но ровно каждые полчасаС тайным щелчкомОткрывается эта хрустальная табакеркаОмега моря…И по нижней веранде,По патрульной тропе,С паутинной пружинкой в каркасе,С автоматом в руках, завороженно развернувшисьСовершают ониМузыкальный свой ритуал.Суп для всех стоит в площадях,Заслоненный колышимой кисеейОстывающий суп в жаркий деньБудут будут ещеВдаль уходить твои руки,Будешь воздух жалеть.Омега моря…Вот он воздух мучительной хвои морской.Половину поверхности светаДержат в море, дрожа, электроныГравитацией мира,Отделяя половину другую,Заслоняемую от нас.Это туда,Словно черный изгнанный контурСквозь меня вы прошли —В те же прозрачные своды,В закрытую музыку сноваПо ступеням грохоча сапогамиЯ за вами вступил в ваши тениС отмычкой от мираРазжимая в кармане железную скобку волнШлюзы шли за ширмами старинного моря во мглеПровисали гирляндами виноградные лозыМы глядели на них изнутри.Словно сквозь прорези сундука —В балюстрады недосозданных галерейВы взглянули отсюда,Словно с оборотной стороны Земли.От висячих мостов далекихВ чащу родимую наших лесов,Где бегут по лицуТени шаговИ туманная просека над водой.Здесь меж затаенных камнейВы бродилиНе находя тогоК чьим ногамВ летний день на плацуПрипадали выНеподвижным солдатиком тени.Вы искали хоть просвета в куполе смутномИ дрожала на игле случайнойОмега моря моя.Лишь усталостьСловно юность продленнаяЗастиранным маскхалатомВ темноте волочилась за вамиИ к последнему бюсту его вы подошлиИ дыхание ваше воспарялосьНа его умоляющее лицо.В этот мигПод закрытыми веками гипсаТишина…Я сказалЭто здесьТа последняя точка —Моря и неба прицел,Где минута поворота и вдоха для статуй дана.И никто уже меры света не виделИ вбежавший по ступеням солдатУдарил прикладом в его лицо.И услышали мы встречный гул из камня и моря.Вы молчали,Разбивая прикладами бюст.И под гипсом тиранаВ трепещущей маскеМы увидели нашего друга —Как сплошную рану, лицо.Мы держали его,Словно нежданного брата,На руках в разломленной скорлупе.Отмотайте же бинт,И бегите, и тяните его до моря…Побежим по окраине мира…Размотается гипсовая чалма,Пусти их невинных, виновныхПройти успеть меж створками света.Вы качнетесь в трепещущий свет,В эту бьющую рану из гипсаИ в лицо исчезая егоВырываясь из бюста наружуВы ворветесь на станцию ночи.Караульную будку минуя,Где под ветром колышется часового фигуркаИ в открытом море за ним – маяк.И у писаря из рук выбивая пероВ замедленном вечномполетеИ не скальпель, а нож падет,замкнув эту ночь о рельсы.И в чернильную ночьТы
