— У нее вовсе не солнечный удар, а лихорадка.
— А я думаю, что солнечный удар, и все краснокожие люди так думают.
— Что он говорит, сударыня?
— Этот добрый негр полагает, что у вашей мамы солнечный удар, и предлагает лекарство, которое употребляют в таких случаях дикари. Он просит меня непременно полечить этим лекарством больную.
— О, пожалуйста! — вскричали обе мисс. — Мы вас тоже об этом просим… Ведь это лекарство не вредное?
— Не вредное-то оно не вредное, но пользы от него никакой. Ну, да ничего. Сделаю по-вашему. Давай сюда твой пузырек, Ломи.
Негр подал госпоже Робен пузырек, в котором налита была вода с зернами кукурузы и с серебряным кольцом. Дикари верят, что вода, настоянная на кукурузе и серебряном кольце, помогает от солнечного удара.
Больше всего у миссис Браун болела, по-видимому, голова: она то и дело механически подносила руку ко лбу.
Госпожа Робен тихо наклонила пузырек и затем опрокинула его весь, прислонив отверстием горлышка к голове больной. Сделав это, она спокойно стала ждать результата.
Молодые девушки с удивлением глядели на странное лечение.
Вода в пузырьке начала согреваться. Зернышки кукурузы стали вертеться, точно горох в горшке с кипящей водой. Затем на воде появились пузырьки: очевидно, она закипала.
Индейцы и негры столпились в кружок и с нескрываемым удовольствием глядели на процедуру.
Так прошло полчаса. Сам ли собой прошел приступ, как предсказывала госпожа Робен, или действительно странное лекарство помогло, но только дыхание больной стало легче, бред прекратился, ее лицо слегка порозовело, и она заснула.
Молодые девушки не верили глазам. Удивленные и обрадованные, они кинулись на шею госпоже Робен, заливаясь слезами счастья.
— Ну что? Ну что? — бормотал Ломи, радостно ворочая своими огромными фарфоровыми глазами. — Больная дама вылечилась от солнечного удара, вылечилась…
— Что он говорит? — спросила Люси.
— Он говорит, что у вашей мамы был солнечный удар и что я ее вылечила.
— Я верю в это… Мы обе в это верим… А вы разве не разделяете этого мнения, сударыня? Посмотрите, насколько сделалось лучше нашей маме, как она теперь спокойно спит и как ровно дышит.
— У меня, милые детки, на этот счет свое собственное мнение, — отвечала госпожа Робен. — Это средство употребляют в Гвиане решительно все — и негры, и индейцы, и креолы. В каждой хижине непременно хранится запасной пузырек с водой, в которую положено тринадцать зерен кукурузы и серебряное колечко. Употребление, как вы сами видели, очень простое… Как объяснить, что вода закипает, я совершенно не знаю. Предполагают, что вода закипает только в том случае, если болезнь происходит действительно от солнечного удара, и притом полученного только от экваториального солнца. Больше я ничего вам объяснить не могу. Мой муж знает все эти вещи лучше меня, но и он до сих пор не мог найти надлежащего объяснения.
— О, сударыня, для нас решительно все равно, какая бы ни была причина; средство, во всяком случае, существует, и мы безусловно верим в него. Может быть, это предрассудок, но, во всяком случае, предрассудок утешительный. Мы так счастливы, что маме лучше, и решительно приписываем улучшение ее здоровья вашему лекарству.
— Я также очень рада, что так случилось, — отвечала госпожа Робен. — Пусть ваша мама выспится, а когда она проснется, мы дадим ей настоящего лекарства, которое излечивает самую злую лихорадку: дадим ей хинина.
Может быть, эта дружеская беседа продолжалась бы еще, но неожиданно ее прервал страшнейший шум.
Вбежали индейцы капитана Вемпи и с ним сам капитан. Он отчаянно махал руками и что-то быстро говорил, торопя своих людей скорее садиться в лодки и отчаливать от берега. Госпожа Робен удивилась, а молодые англичанки даже несколько испугались.
Глава XVIII
Гребцы уже сели на свои места.
Капитан Вемпи махал малкой, грозно покрикивая на замешкавшихся. Одновременно он вел оживленную беседу с Робеном, который его старался уговорить что-то сделать.
— Нет, mouche, — твердил индеец, — нет, я не могу работать. Я не негр, чтобы носить на себе такие тяжелые вещи.
