украинской части Донецкой области. Поэтому неудивительно, что первоначально наибольшую активность в донбасских событиях проявляли идейные добровольцы из России.
Всё большее негодование людей вызывали случаи мародёрства и разбоя со стороны ополченцев и бандитов, выдававших себя за них. Спецификой Донбасса, кроме сохранившейся промышленности и густонаселённости, всегда являлась высокая криминогенность. С началом восстания, почувствовав абсолютную деморализацию местной милиции, бандиты всех мастей резко активизировались. Неспособность руководства ДНР и ЛНР справиться с этой ситуацией, первое время очень вредила новой власти. Хотя ради объективности стоит отметить, что большинство среднестатистических жителей бедного и среднего классов от рук бандитов практически не страдало. И именно благодаря ополченцам в Донецке резко кончилась уличная преступность и наркоторговля. Поступали просто — наркоторговцев убивали сразу, без суда и следствия. Чистили так, что от этого удара наркобизнес в Донецке не оправился до сих пор, несмотря на все старания материально заинтересованных властных лиц.
Сказывалось и отсутствие в Новороссии авторитетного лидера. Стрелков, Безлер и Бородай были россиянами. Пушилин — бывший «МММщик», перекидавший полгорода на деньги, Царёв — из Днепропетровска, у Губарева не было ни ресурсов, ни былой популярности. При этом между Бородаем, Стрелковым, Безлером, Пушилиным, Пургиным, Губаревым постоянно шли внутренние трения.
Сначала на волне «Русской весны» и проекта организации «большого Приднестровья» был сформирован парламент Новороссии во главе с Олегом Царёвым. Потом ситуация изменилась, ему было велено замолчать, он ушёл в отставку и распустил парламент. Сурков, опираясь на золотое правило «Разделяй и властвуй», создал из Новороссии две республики, которые из-за застарелых конфликтов местных элит тут же поставили между собой таможню в районе Дебальцево. При этом украинские войска медленно, но верно окружали Славянск, а в Донецке даже не почесались, по горло занятые своими проблемами.
А ведь именно в Славянске располагалась самая боеспособная на тот момент группировка ДНР. В самом городе находилось 1200 бойцов плюс 300– 400 тыловиков. Примерно 500 ополченцев было в Краматорске, 50 — в Дружковке, около 100 — в Константиновке и 200 на николаевском и ямпольском направлении. В общей сложности получалось больше двух тысяч бойцов.
Однако реальные возможности Стрелкова были очень ограничены — не хватало оружия и грамотных военспецов. «Афганцы» и бывшие офицеры принимались с распростёртыми объятиями, но их было очень мало. Те русские добровольцы, что попадали на Донбасс, в большинстве своём перехватывались ещё в Луганске и Донецке, и до Славянска в итоге добирались очень немногие, да и те зачастую вскоре дезертировали, не выдержав накала боёв. За всё время осады в гарнизоне побывало всего 3–4 серьёзных военспеца, в том числе слушатель военной Академии, который приехал в отпуск и какое-то время был начальником артиллерии.
Плохо было с тяжёлым вооружением. За всё время боев Стрелков получил всего пару исправных танков Т-64, три БМП, две БМД, и один БТР-Д с установленным на нём ЗУ-23—2, три САУ «Нона», несколько зенитных установок калибром 12,7 и 23-мм. В Константиновке ополченцы сняли с постамента и восстановили танк-памятник ИС-3, приварив к его башне пулемёт «Утёс» (снарядов к пушке найти не удалось). У населения обнаружили и изъяли две безоружные БРДМ (купленные у армии в рамках конверсии). Их долго приводили в порядок. Одну БРДМ вооружили пулемётом КПВТ, вторую ПКТ.
Все трофейные боеприпасы гарнизон Славянска расстрелял уже к середине мая, поэтому полностью зависел от внешней помощи из Донецка. Помощь приходила, но в результате неразберихи (или саботажа) среди присланного оказывались миномёты без прицелов, мины без взрывателей, снаряды к 122-мм орудиям которых у Стрелкова не было вообще.
При этом Стрелкову приходилось снабжать оружием и боеприпасами гарнизоны Краматорска, Дружковки, Константиновки, Горловки и помогать батальону Мозгового, который из-за конфликта с луганскими властями вообще не получал никакого снабжения. В результате в самом Славянске вплоть до конца осады около 40 ополченцев так и оставались безоружными. Поэтому Стрелков всё чаще начинал предъявлять претензии, общий смысл которых сводился к тому, что получаемая помощь недостаточна.
Ещё одним центром сопротивления бандеровской хунте на Донбассе стала Горловка, где с отрядом в 350 человек укрепился Игорь Безлер. Костяк его подразделения составили не мифические спецназовцы ГРУ, а простые работяги-шахтёры Енакиево, Горловки и Макеевки. Были и российские добровольцы, плюс 40 бойцов прислал из Славянска Стрелков.
Отряд «Беса» был наиболее боеспособным подразделением ДНР в плане разведывательно-диверсионной работы и создания «поддерживающего подполья». Да и с вооружением у Безлера было явно получше — 3–4 танка, две РСЗО «Град», новинки спецвооружения и спецсредств.
Безлер наладил в Горловке нормальное функционирование милиции, МЧС, медицины, школ и детских садов. Под его давлением дирекция шахт была вынуждена пойти на выдвинутое условие: за добровольцами, сменившими отбойный молоток на автомат, сохранялись рабочие места и средняя зарплата. В Горловке работали все предприятия, все банки, здесь их, в отличие от Донецка, никто не грабил. По достигнутым с Коломойским договорённостям, Безлер не стал трогать офисы «Приватбанка» и пролегающий через Горловку аммиакопровод (проходящий из российского Тольятти в Одессу). За это Коломойский сохранил в своём банке доступ горловчан к своим личным сбережениям и не блокировал поступающие из Киева пенсии и зарплаты бюджетникам, пенсионерам и милиционерам. Такое положение дел всех устраивало. В целом в городе шла обычная жизнь с поправкой на боевые действия.
Какое-то время «Бес» добровольно подчинялся Стрелкову. Но в конце мая, насмотревшись на тот бардак, что творился в ДНР (торговля оружием, наркотиками, бесконечные «отжимы» и гибель людей в межклановых разборках), послал руководство республики на три известные буквы. Безлер вполне
