Мой самолёт был серый, выкрашенный после капремонта. Его в небе было не видно. Садились без огней. Даже наши увидели самолёт, когда я его уже посадил. Но ночь была лунная, а «Илы» наши белые, их в небе видно было хорошо. Потому не успела та группа россиян нас сбить. Пропустили. Думали, что меня на взлёте возьмут. А по второму они свелись чётко.
Я сел и контролировал заход второго самолёта, давал ему команды. Он полосу увидел и на момент стрельбы по нему был в крене. Первая ракета ушла, не попала в него, вторая попала, и потом его просто разрезали огнём зенитных установок. Характерные трассирующие снаряды, их было видно хорошо. Работали ЗУ, от них такие характерные красные трассера. Работали, видимо, бронебойно-зажигательными. Там работали со всех видов вооружения, но ЗУ было очень видно. Самолёту перебило крыло, механизацию в нём (она там очень мощная). С одной стороны подъёмная сила была больше, с другой — меньше, и его перекинуло на спину — и сразу упали. Упали на удалении 6 км 666 м от КПП. Символично так, одни шестёрки…»
Жертвой удачного пуска оказался Ил-76 (N76777) в котором погибли все 40 десантников 25-й бригады и 9 членов экипажа во главе с подполковником Александром Белым. Позже на месте пуска нашли три пусковые трубы ПЗРК «Игла». Два ПЗРК были отстреляны, а один оказался технически неисправен (ракета осталась в пусковой трубе).
Третий Ил-76 шёл в удалении и находился на безопасном расстоянии. Несмотря на помехи в связи, ему удалось передать приказ уходить обратно.
— Столб огня был такой, как при атомном взрыве — гриб один, потом второй, — вспоминает командир экипажа Ил-76 Александр Пасиченко. — Конечно, я знал, что никакой снаряд не может дать такой эффект, так мог сдетонировать только авиационный керосин. В Луганске дозаправка была невозможна, поэтому у нас было по 26–27 тонн топлива. И наши подозрения подтвердились, когда спустя почти пять минут в эфир вышел командир первого борта: «Уходи! Уходи! Саня погиб — уходи!».
Сразу после гибели Ил-76 на место падения прибыли десантники и мгновенно оцепили периметр, выставив три БТР. От самолёта ничего не осталось, кроме хвоста. Колёса, лохмотья обшивки. Все три БМД из алюминиевого сплава в пожаре просто расплылись. Десантники собрали и подорвали неразорвавшийся боекомплект, вывезли некоторые тела погибших и оба «черных ящика». После чего отступили в аэропорт. Затем уже на место падения прибыли ополченцы и журналисты. Сделали множество снимков, собрали оставшиеся тела погибших.
Катастрофа Ил-76 нанесла противнику крупнейшие на тот момент потери. Президент Украины Порошенко был вынужден объявить 15 июня днём траура по всей Украине. Останки погибших вечером 18 июня при содействии Игоря Безлера были переправлены через линию фронта и переданы представителям 25-й воздушно-десантной бригады.
Почти одновременно с гибелью Ил-76, 24-й батальон территориальной обороны «Айдар» перешёл к активным наступательным действиям и захватил у ополченцев городок Счастье.
Надо отдать должное врагу — «Айдар» был единственным территориальным батальоном, кто непрерывно находился на передовой, в отличие от того же «Азова» или «Днепра». С боевым духом и ненавистью к русским у айдаровцев также было всё в порядке — они проявляли наибольшее упорство в наступлении и обороне, отличались особой жестокостью и были нечувствительны к потерям.
Комбат «Айдара» Сергей Мельничук ещё на Майдане научился ловко зарабатывать, обворовывая своих сотоварищей. Он не пользовался особым авторитетом и изначально боевики «Айдара» воспринимали своим командиром заместителя Мельничука, «афганца» Валентина Лихолета (Батя), которого искренне уважали. Как вспоминал один из айдаровцев: «Он мне рассказывал, как однажды их рота попала в окружение (в Афганистане — авт.) и они месяц отбивались, пока не подоспела подмога. Продукты закончились, у них началась цинга, но они не сдались».
В итоге конфликт между Мельничуком и Лихолетом вылился на уровень вооружённых стычек внутри батальона. Но так как финансовое обеспечение батальона было полностью в руках Мельничука, то в итоге он «подмял» батальон под себя. Для Мельничука регулярно составлялись списки предпринимателей, фермеров, чиновников с целью завладения их имуществом и иными ценностями. При этом львиная доля добычи шла в карман спонсора и негласного хозяина батальона — Коломойского.
На территории элеватора в селе Половинкино Мельничук оборудовал камеры для содержания пленных, склад, где хранил награбленные у населения материальные ценности и учредительные документы предприятий, «отжатых» у местных бизнесменов. Отдельно хранились документы на сельскохозяйственные предприятия севера Луганщины. Здесь же велась «чёрная бухгалтерия» с отчётами по продаже зерновых культур предприятиям Воронежской и Ростовской области. Отдельно нужно отметить чудовищные объёмы торговли оружием, которую вёл «Айдар».
Не брезговал Мельничук и торговлей пленными. «Айдар» покупал живой товар у других украинских частей за 50, 100, иногда даже 1000 долларов, чтобы затем перепродать втридорога. Таким образом, у 25-й воздушно-десантной бригады были куплены 18 раненых ополченцев из батальона «Восток», среди которых был знаменитый сербский снайпер Деян Берич (Деки). Конечная цена за свободу Берича составила уже 19 тысяч долларов. Его друзья собрали деньги и выкупили его в районе Харькова.
Но вообще «айдаровцы», с пленными не церемонились. На их совести десятки хладнокровно убитых ополченцев и мирных жителей, причём убитых зверскими способами. Поэтому они никогда не распространялись перед журналистами о количестве захваченных ими людей.
Глядя на своего предприимчивого командира старались не отставать и рядовые боевики. Любой боец батальона знал простую истину — Петрович имеет свою долю со всего. Если ты хочешь что-то где-то там замутить, то мути, но не забывай, что Петрович — это твоя «крыша», с ним надо прийти и поделиться, тогда все будет нормально. Каратели «Айдара» свободно ездили по стране и обкладывали данью села, требуя собирать для батальона крупные
