После позорного провала летней кампании бандеровская хунта цеплялась за донецкий аэропорт всеми правдами и неправдами — он оставался последней стратегической удачей Киева. Из руин нового и старого терминалов необходимо было срочно слепить символ украинского мужества и стойкости. Именно к этому периоду относится называние обороняющих аэропорт украинских военных «киборгами».
Этой байку выдумали украинские СМИ, применившие давно известный и незамысловатый приём: поддельным цитатам, в которых враги якобы восхищаются доблестью противника. Стоит отметить, что солдаты почти никогда не дают устрашающие звания своим противникам, а тем более такие пафосные. Да и само ополчение к убийцам женщин и детей относилось с плохо скрываемой ненавистью и презрением. Однако украинскому обществу байка пришлась по вкусу, и название, в общем и целом закрепилось.
Воспевая несокрушимую стойкость «киборгов», украинские СМИ заполнились перечислением якобы истреблённых ими в аэропорту российских спецподразделений ГРУ, псковских десантников и омских спецназовцев. Донецкий аэропорт стали цинично именовать украинским Сталинградом. По каналу ТСН прошёл репортаж о том, как «киборги» вывесили на здании украинский флаг и спели гимн Украины. Также был показан сюжет об артиллеристах 93-й механизированной бригады, поддерживающих огнём оборону аэропорта. Большую роль в пропаганде сыграли материалы бандеровского журналиста канала «1+1» Александра Моторного. Благодаря его сюжетам Украина впервые узнала, что в донецком аэропорту идёт настоящая война.
Президент Украины Пётр Порошенко заявил: «Наши отважные воины героически держат оборону Донецкого аэропорта, который уже стал символом мужества и героизма. С впечатляющим мужеством и отвагой. Украинскими киборгами прозвали враги этих героев. Чеканить их подвиг в летописи украинской боевой славы надо будет золотыми буквами. Государство должным образом оценит их мужество».
Вся эта пропагандистская шумиха служила только одной цели — поднять дух армии и населения после разгрома украинских войск под Иловайском. И это удалось. Украинский социум, подогретый репортажами про героически сражающийся аэропорт, уже 130 дней обороняемый несгибаемыми «киборгами», постепенно избавлялся от пораженческих настроений. Патриотическая горячка вновь овладела умами.
Но на передовой в это время царило другое настроение. Как вспоминал один из защитников аэропорта: «Ну, вот киборги… ху#борги, на самом деле. Это хорошо, что люди нас любят, это мы чувствуем, но, а где же государство? Почему меня одевают и обувают волонтёры, а не моя страна?! Не министерство, которое, блин, с обычных 4 миллиардов гривен бюджета на армию подняло цифру до 12 на полгода, а где эти деньги? Где, хоть одна сука- генерал, который был возле нас хотя бы один раз? Почему нам никто ничего не говорит? Почему никого не посадили после Иловайска? Да таких Иловайсков — куча. У нас этих окружений было очень много. И на мясо бросали очень часто…
Но мы возвращаемся туда снова, потому что не за власть воюем. Даже домой когда приезжаешь, видишь пир вот этот во время чумы, и сказать, что за этих людей воюешь, тоже сложно. Наверное, там, на фронте, люди — дурачки-идеалисты, они себе представляют ситуацию по-другому: Украина — как живой организм, он болит. Чувствуешь себя доктором, убиваешь микробы. Есть дети, есть старики, которые ни в чем не виноваты. Есть наши с вами родители, из-за их ошибок политических, разного рода глупостей, когда они за гречку продавали голоса, из-за того, что мы хотели жить рабами раньше. То, что происходит сейчас — это формирование нации. Если французы, с помощью Робеспьера и гильотины это прошли триста лет назад, то мы проходим сейчас. Это мы отрываемся от пуповины Советского Союза. Я считаю это нужным процессом, а там уже история рассудит, кто был прав, а кто не прав, но я думаю, мы правы. Потому что мы защищаем свой дом».
Недовольство царило и в среде боевиков «Правого сектора»[1], которые воевали в аэропорту и Песках на равных с армейцами, а орденов и хвалебных репортажей не удостаивались, не имели ни официального статуса участника АТО, ни льгот, ни положенных выплат. И при этом прекрасно понимали, что даже для бандеровских властей они — преступная организация (уже имелись случаи ареста некоторых членов «ПС»[1] сотрудниками СБУ). Единственной официальной наградой «Псов» от киевской хунты стал именной пистолет «Форт», вручённый 18 октября ротному 5-го батальона «ДУК»[1]Андрею Шараскину (Богема).
Атаки на аэропорт продолжались. На тот момент в терминалах уже давно не было электричества и водоснабжения, вся вода и продовольствие было привозное, обороняющиеся питались сухпайками, электроэнергию получали от генераторов.
Украинский журналист так описал прорыв БТР с грузом продовольствия в новый терминал: «Приезжаем в аэропорт поздно вечером, уже темно, но светит луна, и я думаю: плохо, что камера не видит, как человеческий глаз — каркасы разбитых, без стен и стёкол зданий терминалов, взлётная полоса без границ, стекло, железо, бетонная пыль под ногами… Несколькими кадрами можно донести последствия войны. Тихие — рядом сепаратисты — и жёсткие команды: быстрее, быстрее, быстрее. Торопить не надо, каждый делает своё дело быстро и, если получается, тихо.
Водитель и стрелок выбрасывают из железной коробки БТР бутылки воды, мешки и коробки, солдаты проносят их метров двадцать в глубину тёмного здания терминала и бросают на бетонный пол.
Рядом с БТР уже стоит очередь отбывающих бойцов, по команде они закидывают рюкзаки на броню и прыгают в узкие двери машины. БТР уезжает. Тишина.
В тихом тёмном терминале солдаты сортируют коробки, ящики и пакеты, подсвечивая себе и друг другу тусклыми экранами телефонов, фонарик зажечь нельзя — это готовая цель для «сепара» — гранатомётчика».
4 октября Миргородскому наконец удалось выбить у командования подкрепление — ночью в аэропорт были переброшены десантники 95-й бригады. В Краматорске им поставили боевую задачу в стиле «на месте разберётесь» и послали в аэропорт. Неприятности начались сразу же при заходе в новый
