Выйдя к рукавам для приёма самолётов, «спартанцы» загнали «киборгов» во внутренние помещения, лишая их доступа к выходу на взлётное поле и надежды на выручку. При этом успех был достигнут весьма умеренной ценой: ополченцы сообщили об одном погибшем, 8 раненых и о десяти убитых украинских солдатах. В качестве трофея «Спарте» досталось петлюровское знамя, которое позже Захарченко вернул украинской стороне вместе с телами убитых. К вечеру бои затихли, но ровно в полночь ополченцы обстреляли метеовышку из РСЗО «Град».
Утром 16 января штурм продолжился. Продвижение шло медленно и осторожно, но было совершенно неотвратимым. Основная масса «киборгов» сидела на втором этаже, на третьем — только снайперы и пулемётчики. Поскольку бойцы «Моторолы» заняли самые выгодные позиции в терминале, то украинской стороне надо было либо немедленно выводить оттуда уцелевших защитников, либо атаковать силы ДНР в районе монастыря под Песками и в Спартаке, чтобы обеспечить фланги. А поскольку сдавать аэропорт киевская хунта не могла из политических и пропагандистских соображений, был выбран второй вариант.
Руководить операцией взялся лично начальник Генштаба Виктор Муженко. Его, вместе с другими «стратегами» Назаровым и Пушняковым, буквально ненавидели в украинских войсках и за сбитый 14 июня луганский Ил-76, и за предоставленный «сепарам» коридор в Славянске, за Южный котёл, за Иловайск, за разгромленный на Бахмутской трассе 32-й блокпост.
Выполняя приказ Порошенко удержать аэропорт любой ценой, Муженко распустил опытный штаб сектора «Б» генерала Довганя и сформировал новый, не имеющий ни слаженности, ни опыта. Но даже этот наспех сформированный штаб Муженко в итоге отстранил от командования прямо перед началом контратаки и взял руководство лично на себя. Всё это делалось с одной целью — пиариться в СМИ и иметь возможность лично докладывать «Первому».
Сам Порошенко, весьма далёкий от нужд кровавой войны, которую вёл по приказу своих кураторов-американцев, не видел ничего странного, что начальник Генштаба, в подчинении которого все ВСУ и руководство боевыми действиями на всём Восточном фронте, выполнял на передовой задачи обычного комбрига — вернее, мешал комбригам выполнять задачи.
Имея довольно крупную группировку сил в районе аэропорта, Муженко почему-то не стал привлекать к наступательным операциям подготовленные резервы — 1-й и 13-й батальон 95-й бригады, 79-ю бригаду, другие проверенные части. Танковый батальон 93-й бригады, в котором было немало танковых экипажей, прекрасно знакомых с обстановкой и имевших большой боевой опыт, перед самым контрнаступлением вывели из игры, отправив в Харьков на доукомплектование.
Ударные группировки были сколочены впопыхах, буквально за сутки. Была привлечена батальонно-тактическая группа 93-й механизированной бригады, слабо обученный 90-й батальон 95-й бригады, боевики «Правого сектора»[1], небольшие подразделения 80-й, 81-й аэромобильных и 17-й танковых бригад, а также 74-го разведбата, 3-го полка спецназа, инженерного полка. Всего набралось человек 500. При этом Муженко не имел никакого представления о реальных боевых качествах этих войск — у кого сколько бойцов в строю, исправна ли техника, каков моральный дух и уровень подготовки? Никакого внимания не было уделено ни взаимодействию подразделений, ни порядку действий в случае постановки российскими специалистами помех связи, что уже неоднократно происходило в аэропорту.
На совещании 17 января Муженко очень коротко поставил задачу — ткнул пальцем на карту, на какие рубежи надо выйти, и кто должен выступать. Одна группа должна была взять монастырь близ Песок и продвигаться к гостинице, чтобы отрезать противника от нового терминала. Вторая группа — совершить глубокий обход микрорайона, где размещён «Донспецстрой» и, выйдя к автоцентру «Вольво», войти в пригород Донецка, чтобы не допустить переброски к аэропорту резервов ВСН. Третья — ударить по посёлку Спартак со стороны Авдеевки и выйти к Путиловской развязке — главному коммуникационному узлу и воротам в Донецкий аэропорт для бронетехники.
Удар по монастырю наносился подразделениями 81-й аэромобильной и 93-й механизированной бригад, которая состояла из добровольцев и бывших бойцов «Донбасса». Сводную роту, которой командовал лично комбриг 81-й полковник Евгений Мойсюк, усилили 8 танками и 8 БМП. Ни десантники, ни мотопехота, ни экипажи танков до этого ни разу друг с другом не взаимодействовали и познакомились буквально перед атакой. Мойсюку пришлось лично уговаривать солдат идти в атаку: «Кого вам еще нужно? Я полковник ВДВ, командир бригады, выполняю задачу максимум командира роты и иду с вами. Кого вам еще пригласить — президента?». Люди колебались, но всё-таки пошли.
Атакуемый монастырь находился на открытой местности. И для его захвата было бы логичней действовать либо ночью, либо под прикрытием дымовой завесы, либо куда более крупными силами.
Сначала церковь обработали «Ураганами» и «Градами», при этом как всегда половина ракет упала на головы мирных жителей Октябрьского района Донецка. Затем позиции ополчения начали обрабатывать тяжёлой артиллерией. Потом пошли танки, которые при поддержке мотопехоты пересекли ВПП, зашли между новым терминалом и монастырём в «зелёнку» и оттуда стали обстреливать церковь. Ополченцы не ожидали украинской атаки, но быстро пришли в себя и открыли заградительный огонь из всего, что только могло стрелять. Били по танкам, по позициям ВСУ в районе вышки и РЛС, по Пескам.
Рота пошла в атаку и сразу за метеовышкой два бойца подорвались на растяжках. Затем наступающие заблудились в тумане, а когда всё-таки вышли к монастырю, то увидели перед собой 3-метровый противотанковый ров и кучи строительного мусора усыпанного растяжками.
Прикрывавшие наступление украинские танки к тому времени вышли из боя, укрывшись от обстрела в разрушенных строениях диспетчерской вышки. Оттуда их принялись выкуривать танкисты «Сомали», а танки «Востока» вышли прямо на «взлётку», чтобы перехватить отступающего противника на
