белорусский интриган не в счёт).
Вскоре к большому облегчению стало ясно, что Запад сам боится начала войны с Россией и, несмотря на грозную риторику, скорее всего «проглотит» Крым. Отныне у Кремля была совсем другая задача — любыми путями выпутаться из сложившейся ситуации, замирится с западными «партнёрами». Для этого необходимо сохранить Украину и попытаться «впихнуть» восставшие Харьков, Одессу, Николаев, Донецк и Луганск обратно в её состав.
Бандеровский режим планировалось убедить признать вхождение Крыма в состав России и пойти на федерализацию Украины, что сняло бы напряжение по вопросу ущемления прав русскоязычных. При этом восточные регионы получали широкую автономию, вплоть до права самостоятельно определять права русского языка и внешнеэкономическую политику. Тем самым предполагалось сохранить на Украине большую группу пророссийского электората и превратить его в главное препятствие для присоединения страны к НАТО. Евроинтеграция Украины в этих условиях была бы уже невозможна. Для этого требовался консенсус всех субъектов Федерации, а восточные регионы всегда выступали за тесные связи с Россией и вхождение в Таможенный Союз. В результате Киев не попадал никуда и сохранял выгодный для себя и Москвы режим российско-украинской льготной торговли.
План сам по себе неплохой, но осуществлять его надо было в 1992–2013 гг. Теперь же геополитическая ситуация изменилась коренным образом — американцам и их бандеровским марионеткам в принципе не нужна была никакая федерализация или мир с Россией. Им нужна была единая и неделимая Украина, озлобившаяся от нищеты и потери Крыма. Чтобы избежать губительного для нацистского режима вопроса федерализации Порошенко, по собственному признанию, был готов добровольно отдать Донбасс Путину, только бы дать возможность остальной Украине вступить в НАТО.
В результате (в который уже раз за последние 25 лет!) цели российского общества и властной «элиты» вступили в прямое противоречие. Столкновение враждебных сил было предельно жёстким — в 2014–2015 гг. «Русская весна» получила смертельный удар в спину, её лидеры были убиты или отправлены в политическое небытие, идея Новороссии похоронена, а Донбасс — разрушен. Кремлёвский «хитрый» план по федерализации Украины так и не сработал, а за попытку его реализации заплатили жизнями десятки тысяч человек по обе стороны фронта.
Но пока до этого было далеко и даже в самых страшных снах, никто не мог себе представить, в какую трагедию разовьются постмайданные события на Украине. После присоединения Крыма Путин больше не хотел предпринимать никаких решительных действий. Он тянул время, и всякий раз говорил искренне поверившему в идею Новороссии Сергею Глазьеву: пусть жители юго-востока Украины делают первый шаг, а дальше Москва их поддержит. Глазьев в это время носился с идеей создания в Донецке собственной валюты и собственной финансовой системы. Он всерьёз собирался строить новую жизнь на вверенных ему территориях и на какое-то время невольно стал своеобразным «куратором» протестного движения Новороссии, ведя с активистами откровенные разговоры по незащищённым каналам связи. Хотя вопросами поддержки Новороссии должны были заниматься не дилетанты-экономисты, а специалисты по проведению спецопераций и поддержке партизанских движений.
В результате неугомонный Глазьев очень скоро оказался отстранён от украинского процесса и заменён Сурковым, получившим от президента самые широкие полномочия по украинскому направлению.
В Москве наступило понимание, что полагаться на украинских политиков больше нельзя — они безответственные болтуны и часто меняются. Путин верил только одному человеку в их среде — своему другу и куму Виктору Медведчуку. После Майдана тот не имел какого-либо влияния на новые власти, но зато сформировал новую систему взаимоотношений Москвы и Киева — отныне диалог вёлся не через президента, а через бизнес. «Нет украинской политики — есть украинский бизнес» — эту крылатую фразу приписывают именно Медведчуку.
С учётом слабости новой бандеровской власти было понятно, что бизнес начинает играть решающую роль в украинской политике. И Медведчук взял на себя роль посредника между украинскими олигархами и Кремлём. Сурков в это время курсировал между Киевом и Москвой, договаривался с Порошенко о способах примирения Киева с восставшим юго-востоком.
Однако здесь вновь сказался геополитический проигрыш России — в Киеве сидели абсолютно управляемые американские марионетки, готовые отстрелить Украине ногу, лишь бы у России заложило в ушах. Чем громче жители Новороссии требовали гарантий своих прав, тем более демонстративно киевская хунта их унижала. С её стороны не было ни одной реальной попытки попытаться провести переговоры с восставшими, прислушаться к их требованиям. Вместо этого росло тупое, животное желание карать «москалей» и донбасских «титушек». И тогда жители юго-востока Украины, подогретые российским телевидением и крымскими событиями, приступили к захвату административных зданий.
Поначалу, они просто входили в такие учреждения и покидали их, пытаясь хотя бы таким образом обратить на себя внимание властей. Затем стали там баррикадироваться. Бандеровцы, которые сами во время Майдана штурмом захватили ряд правительственных учреждений, тут же назвали жителей Донбасса террористами. Притом, что мирные демонстранты в Донецке и Харькове, в отличие от «мирных протестующих» Майдана, принципиально не наносили вреда сотрудникам правоохранительных органов. Отвечая на упрёки в двойных стандартах, «истинные украинцы» заявляли, что они имели право на такие действия, поскольку они «свободные люди», а жители Донбасса «ватники и колорады». В результате народ в юго-восточных регионах забурлил уже всерьёз. Акции протеста всё чаще начали перерастать в столкновения между активистами противоборствующих сторон, полилась кровь, появились первые жертвы.
А что же в это время делали харьковские, донецкие, луганские элиты?
Как уже упоминалось, вернувшись из Белгорода в Харьков и провалив съезд, Добкин и Кернес вечером 22 февраля полетели на встречу со своим старшим бизнес-партнёром олигархом Игорем Коломойским, где с лёгкостью переменили свою пророссийскую позицию. Кернес, который до этого участвовал
