Зоэ почти невольно сжала руку королевы и жалобно заглянула в синие глаза, надеясь найти более мирный и менее ужасный ответ.
– Милочка, прежде всего, если ты переживаешь за друга, учти: нэрриха не болеют чумой, они не люди, – с бледной улыбкой предположила Изабелла, по-своему поняв взгляд. – Твой драгоценный Ноттэ, что тоже важно, живет в мире невесть сколько! Он один из всех нас знает, как избежать худшего чумного поветрия, выкашивающего даже не города – целые страны… Скажу больше, куколка: он и второй из старших нэрриха, Оллэ, только по упрямству Башни не причислены к святым. Указанные дети ветра остановили страшнейшую чуму в прошлый её приход. Тогда поиск лечения и исполнение задуманного отняли без малого три года… Сейчас сын заката опытнее, он попал в город так быстро, что, возможно, успеет нам всем помочь и одолеет беду не в три года и не ценой жизней половины населения страны. – Изабелла обернулась к патору. – Мы имели возможность прочесть письмо к эмиру. Знаете, почерк так узнаваем, гранды мастера лепить завитушки… Учтите сей факт и не ищите поводов к отказу от идеи молитвенного уединения в стенах дворца. Мы предоставим необходимое: место, слуг и покой… Полный покой.
– Вы не посмеете, – на лице патора проявилась бледность.
– Молитвы вам вредны? Вот уж не поверю, – вмешался в беседу король. – Вы отослали в Сантэрию нашего с Изабеллой духовника, что же нам теперь, лишиться слов утешения и иссушать души? Страна того и гляди вывесит черные ткани на воротах городов, мы нуждаемся в укреплении веры.
– Оставаясь в обители Тишины я мог бы помогать… – буркнул патор, без особой надежды глянув на двери. – Если позволите, я счел бы…
– Как вы добры, так сразу и согласились, – король наклонил раскрытую ладонь и проследил, как наскучившее яблоко катится через зал, в угол. – Решено! Гора с плеч, теперь всякое утро я буду начинать с душеспасительной беседы.
– Именно, – улыбка королевы была слаще меда. – Сын заката желал обсудить: нет ли зерна пользы в сомнительном трактате того старика. Гранда Башни, я так слышала. Как же у него там?.. «Бог велик и вмещает мир, но разум людей слаб, и порою мы не в силах распознать всю полноту замысла, противопоставляя части его и не замечая их связи». Мы обсудим детали письма, текст его у вас, но и во дворце, если верить слухам, имеется список… Надо поискать.
– Положим, – король задумчиво изогнул бровь. Прошел к столику, хапнул новое яблоко, – вы бы не избрали по доброй воле уединение. Это могли бы счесть разладом меж короной и Башней, что было бы ужасно. Но вы мудры. Вы всетерпимы и кротки…
– Пошли бы сплетни, – подхватила Изабелла, – а вас рядом нет, и мне пришлось бы обратиться к самому маджестику, уповая на разъяснения по поводу чумы – и провидения… бурой ткани и черной. Такая путаница.
– Эспада! – король возвысил голос.
В дверях возник рослый мужчина, тот самый, встреченный королевой недавно и удалившийся исполнять её распоряжение.
– Идем, надо проводить нашего гостя в Северную башню, в верхние комнаты, оттуда открывается достойный созерцания вид, – сообщил король самым любезным тоном. – Там нет кричащей роскоши, все умеренно и благообразно, прямо как в достойнейшей обители. И помни: молитвы не должны прерываться назойливыми просителями. Столь святой человек нуждается в отдыхе, тихом, созерцательном и отрешенном.
– Если вы настаиваете, – патор нехотя поднялся из кресла. – Я вынужден подчиниться.
– Что вы, я всего лишь уступаю вашей просьбе, – в голубых глазах королевы светилась неподдельная кротость. – Разве чума не удручает вас? Разве молитвы об исцелении и ниспослании благодати могут быть отложены до иного времени? Мы в сомнениях, мы нуждаемся в утешении и наставлении.
Король бросил яблоко, целя в уже лежащее на полу. Попал, весело прищурился – и первым покинул зал. Патор поплелся следом, нога за ногу. Эспада дождался его у двери, шутовски поклонился ему и отвесил поклон еще глубже королеве, с грохотом хлопнул дверью…
Изабелла откинулась на подушки, неодобрительно глянула на валяющиеся у окна яблоки. Их выбросили, даже не надкусив, такие аппетитные – подумала Зоэ, стараясь угадать причины огорчения королевы.
– Хотите, я их помою? – предложила девочка, собирая плоды и выкладывая на стол.
Изабелла рассмеялась, отмахнулась, сцапала веер, пытаясь закрыть лицо – и снова рассмеялась. Смех сгибал её пополам, королева розовела всем лицом и задыхалась. Зоэ испуганно пискнула, бросила яблоки. Подбежала, на ощупь нашла веер, раскрыла и принялась обмахивать её величество – всхлипывающую, кусающую пальцы, мнущую тонкий платок. Когда королева успокоилась, Зоэ села на пол у её кресла. Участливо погладила по руке.
– Порой сложно улыбаться людям, улыбаться, а не казнить их и даже не удалять от дел, – назидательно сообщила Изабелла, выпив воды. – Нехорошие люди, куколка, это те, кто не делает нужного мне. Мир так отвратительно и бесчестно разделен на равно гнилые части: уродов-врагов и покладистых подхалимов-исполнителей. Как грустно… Несложная у меня логика, Бертран говорит, к тому же слишком женская. Ну и пусть. Зато теперь глист в белой рясе попал в надежный каменный желудок… Посмотрим, кто кого переварит. Власти возжелал превыше королевской. Определенно, наставник твоего Ноттэ не был глуп… Знаешь, в чем ересь его идей? Впрочем, тебе-то зачем…
– Интересно, раз про Ноттэ, – закивала Зоэ, глядя на королеву и с недоумением соображая: той, бедняжке, и поговорить не с кем, надо же было умудриться весь мир поделить на уродов и ничтожеств, не оставив самого малого места – просто людям, обыкновенным… Хотя им-то откуда бы взяться во дворце? – Вы поясните, это интересно, мне Ноттэ тоже много чего рассказывал.
– Например? – удивилась королева.
– Почему у нэрриха нет пупков, – Зоэ покраснела до корней волос, моргая и ожидая смеха.
