цифрами, – Вася ушёл в школу.
– Ну я не знаю, чем тебе можно позаниматься тут. – Она открыла шкаф, где лежало то, что обычно было разбросано по полу, и вытащила пару коробок. – Вот, занимайся, только позови, если замёрзнешь, – я окно закрою.
Катя поблагодарила и осталась одна. Из коробок тоскливо торчали Васины игрушки вперемешку со всяким хламом. Ими Вася определённо давно не играл. Катя точно знала, что этот робот без головы лежит тут только потому, что Вася жалел его и обещал себе обязательно его починить и играть с ним потом. А может быть, он даже дал себе слово починить его, когда вырастет, вспомнив, какая точно у него была голова. Или когда у него появится время после школы, даст объявление: «Разыскивается голова! Может быть, у вас был такой робот в детстве (фото в объявлении). Если вы узнаете эту модель, позвоните по телефону (телефоны, вихрящиеся по нижнему краю объявления)». Объявление было нужно для того, чтобы Вася передал робота своим детям, чтобы с ним постоянно играли дети и у робота была бы бесконечная жизнь. Катя потянула его из коробки, и всё, что там лежало, тоже потянулось, потом оборвалось, прогремело и застыло.
Она смотрела на робота и представляла, где сейчас может путешествовать его голова. Катя думала про объявление и про то, что можно попросить мастера сделать новую. Она не думала о том, что настоящая голова могла каким-то чудесным образом отыскаться. Это было бы слишком фантастически. Она знала настоящее, возможное решение. Нужно было только вырасти и не забыть, не забыть, не забыть, став взрослой, про этого робота. В том, что она не забудет, Катя не сомневалась, поэтому она стала переживать за Васю, в голове закрутилось: «Помни Вася, помни, помни, кто ты». Она сидела уже вся в слезах, обнимала робота: «Он должен жить вечно, дети должны всегда с ним играть, его сделали для того, чтобы он играл с детьми и их радовал».
Тут Катя вспомнила про вечную жизнь и про то, что она о ней думает благодаря многочисленным злодеям из мультфильмов, а именно, что вечная жизнь – это очень больно: смотреть на то, как стареют и умирают твои родные и близкие, и, может быть, потом скитаться одной по планете (в том случае, если червяков не станет и все умрут от мусора). Катя совершенно точно по этой причине не хотела вечную жизнь. Или хотела, но при условии, что все её родные будут такими же бессмертными, как она. Здесь возникали другие трудности. Катя знала, что бессмертие она не приобретёт завтра, что, как и все чудеса и волшебные силы, она получит его, когда будет уже большая. Бабушка может уже умереть, мама может уже постареть и, как бабушка, захотеть в рай. «Если маму застанет бессмертие в старости, она из-за меня будет вечно старушкой, у неё будут, как у бабушки, всегда болеть ножки, и она не сможет гулять, и тогда ей лучше и правда будет умереть и отправиться в бабушкин рай, в смысле в тот рай, о котором рассказывала бабушка». На этой мысли Кате стало совсем страшно. Лицо искривилось, она взглянула на игрушку, чтобы найти в ней утешение, но у робота не было ни глаз, ни рта, поэтому она закричала:
– Мама! Лена! Мне холодно!
– Вам остался всего год до школы, а он пролетит… А потом начнётся! – говорила Лена, наливая всем чай.
– Мне сладкий, пожалуйста! – попросила Катя, и Лена опустила в Катин чай белый сахарный песок. Он утонул, потускнел и завертелся, растворяясь под Катиной ложкой.
– Вася тоже только такой чай пьёт.
– Катю я приучаю без сахара, но по особым случаям она пьёт сладкий. И в гостях, например. – Мама улыбалась Кате.
– В школе чай всегда сладкий, – серьёзно сказала Лена.
– Да, и в детском саду тоже, – спокойно ответила мама.
– Да, в детском саду у нас всегда сладкий чай! И красивые узоры сверху плавают! – с гордостью сказала Катя, обрадовавшись, что наконец-то заговорили о том, в чём она что-то смыслит.
Подруги засмеялись, а Катя обиделась. Она стала медленно погружать в чашку кончик губки, усердно втягивая в себя воздух. Мама всегда делала чай идеальной температуры, а что ждать от этого чая, Катя не знала.
Было странно: она знала, что огонь обжигает и чаем можно обжечься. Но чай – это вода, а вода побеждает огонь. Почему тогда чай мог обжечь, если он должен тушить? И что, если пожар тушить горячим чаем, огонь станет ещё больше? Наконец Катя дотронулась и втянула губкой немного жидкости, страшно хлюпнув и вздрогнув. Она тут же отстранилась, чтобы перевести дух. Чай оказался горячим и совсем не таким, какой она хотела, то есть не такой, какой ей вчера приносила мама. От горячего чая Катин язык стал шершавым.
– Да. Всего год до школы, – вздохнула мама. – Мы решили, как вы Васю, отдадим в семь лет.
– Да, в семь, думала, пусть ещё побегает мальчик. Можно было бы – я бы вообще не отдавала.
– Правильно. Но мы в меньшинстве. Все рассуждают просто: раньше начнёшь, раньше закончишь.
– Да, но после школы некогда уже будет бегать, – очень серьёзно сказала Лена. – Мы решили иначе.
«Да, робота надо будет чинить, – подумала Катя. – Но столько времени пройдёт… В школе учатся очень долго, главное – чтобы Вася не забыл».
– Ты будешь учиться там дольше, чем живёшь, – строго и жутко сказал Вася.
– Что? – совершенно испуганно спросила Катя.
– Сколько, скажи, тебе лет?
Она робко выставила из-за спины одну ручку, растопырив пять пальцев.
