нравится мне то, как мы пришли к этой зиме и как мы в неё входим, потому что мы входим в неё в состоянии войны.
Я имею в виду даже не непрекращающиеся бои на юго-востоке Украины, не усиливающуюся изоляцию России и всё больший холод взаимных претензий и слепого упрямства со всех сторон. Я о другой войне, о войне, в которой многие себе не могут признаться, – о войне, которая в головах.
Австрийский писатель, поэт и просто умный человек Карл Краус сто лет назад высказался о такой войне. Он написал: «Война – это сначала надежда, что нам будет хорошо; потом – ожидание, что им будет хуже; затем удовлетворение, что им – не лучше, чем нам; и, наконец, неожиданное открытие – что плохо и нам и им».
Так вот, всякий, кто честно сознается себе, что в нём были перечисленные надежды, ожидания и удовлетворение, находился и находится в состоянии войны – с Украиной, Европой, Америкой… Но только в случае, если человек смог сознаться себе в этом, только тогда он сможет из этой войны выйти с достоинством. Не победителем – в такой войне не бывает победителей, – а просто с достоинством.
Я не хочу и не буду говорить про дикую, тёмную и лютую ненависть к России и всему русскому, которая царит и царствует сейчас на/в Украине. Про это уже бессмысленно говорить, всё сказано тысячи раз, и любые новые факты ничего нового никому не сообщат. Нам они ни на что не откроют глаза, а в Европе и Америке их никто не услышит – до поры до времени не услышит, этой зимой уж точно нет. Тому много примеров.
Не сомневаюсь, что уже всем понятно, а тем, кто допущен к информации, прекрасно известно, кто сбил злосчастный малазийский самолёт, кто убил почти двести человек… Но этой зимой нам об этом не скажут, не сознаются. Именно не сознаются, потому что следователи и убийцы – в одной компании, нравится им это или не нравится. Наверное, следователям не нравится, но уже поздно метаться. Зима и война. Все на своих позициях. И этой зимой с этих позиций никто не сойдёт.
Не буду говорить и о том, что мы (мы – Россия) бесконечно утверждаем, что в/на Украине идёт страшная гражданская война. А Украина в своём подавляющем большинстве уверена и утверждает, что ведёт войну с Россией и никакой гражданской войны не было и нет. С этими утверждениями спорить бессмысленно, потому что они взаимоисключающие, нравится это кому-то или не нравится. Кому-то нравится быть убеждённым, что на юго-востоке Украины полно российских войск, кому-то, наоборот, нравится быть уверенным, что их там нет вовсе.
Я не об этом. Я о другой войне.
Просто если кто-то обрадовался присоединению, возвращению или аннексии Крыма – кому какая формулировка больше нравится, – и обрадовался не в том смысле, что таким образом удалось избежать страшного, катастрофического кровопролития и ужаса, а обрадовался тому, мол, смотрите, как мы можем, тому, что историческая глупость и несправедливость исправлена, а хохлам поделом, нечего им было кобениться и показывать нам бесконечную дулю… Как только в ком-то проскочила такая радость – не тревога за последствия, не сомнения в правомерности произошедшего, не мысли о том, как сразу всё усложнится и усложнилось, а простая радость, – в этот момент тот, кто обрадовался, вступил в войну.
Крым теперь часть России, и это случившийся факт, нравится это кому-то или нет. Но это понимают все. И в первую очередь те, кто больше всех кричит, что это не так. Это понимают и Меркель, и Обама, и взбесившаяся госпожа Грибаускайте, которая своими высказываниями и внешним видом похожа на парикмахершу, которой наконец-то удалось открыть собственную парикмахерскую. Они потому так и кричат, что понимают всю безответственность своего крика, потому что с тем, что Крым российский, уже ничего не поделать. Это ещё лучше понимает украинская политическая элита, которая, по крайней мере этой зимой, будет со всей убеждённостью врать согражданам, что Крым они России не оставят… Уже оставили. Всё! Поздно. Оставили 1 марта, ровно в тот день, когда прошлая зима закончилась. Этой зимой ничего не изменится. Вот только радости от присоединения Крыма стало и становится всё меньше как в Крыму, так и в России.
Точно и умно Карл Краус написал в 1914 году: война – это сначала надежда, что нам будет хорошо. Именно так и было с теми, кто обрадовался. Только надо честно себе признаться в том, что радость была. А теперь?
Потом были весна и лето с фронтовыми сводками, введением новых и новых санкций, с угрозами, сбитым самолётом. Потом были наши ответные санкции – эмбарго.
Надежда, что будет хорошо, улетучилась очень быстро. Стало ясно, что нехорошо. Стало ясно, что плохо. И на место надежды, что «будет хорошо», пришло ожидание, что «им будет хуже». Им всем.
Они подавятся своими яблоками, рыбой и мясом, устрицами и вонючим сыром. Они зубы обломают о нашу твёрдость и гордую силу. Они не смогут без наших газа и нефти, они опомнятся и пожалеют. Да, у нас рубль дешевеет, зато у них гривна обесценивается куда сильнее…
На другой стороне наверняка смаковали каждую новую антироссийскую санкцию, арест «Мистралей», всякую глупость и барство наших властей, типа ареста Евтушенкова, который совершили так вовремя, что лучшего времени просто найти не могли. Смаковали последствия этого ареста, определённо радовались угрозам и обещаниям Европы и Америки Россию задушить, а их, наоборот, согреть в объятиях. Заходились в радостном негодовании, когда был сбит несчастный самолёт. Негодовали, но радовались, потому что после такого России капец… Я точно не знаю, чему там ещё радовались, им виднее – если они могут в этом себе признаться.
У нас в наших СМИ в это время шли репортажи об украинских больницах без медикаментов, об обездоленных пенсионерах, об отчаявшихся людях, которые не в силах вернуть кредиты, о матерях, потерявших сыновей на войне. Вот, мол, посмотрите, нам плохо, но им-то хуже.
Любые мало-мальские протесты несчастных польских или греческих фермеров, пострадавших от эмбарго, выходили как главные новости. А когда в
