Гостиничный номер в отеле ничем не особенный, просто у него, помимо спальни, есть маленькая комната, в которой зачем-то стоят диван, сервант, журнальный столик и чайник. Комната совершенно бесполезная, не думаю, что постояльцы в неё заходят. Лично я не заходил.
Уснул я хорошо, крепко, проснулся же от того, что услышал работающий телевизор и мужской голос. Мне показалось, что кто-то включил телевизор и говорит по телефону как раз в этой комнате с чайником. Я спросил: «Кто здесь?» – но ответа не получил, тогда накинул халат и заглянул в комнату. Там никого не было.
Спросонья я не понял, что звуки доносятся из соседнего номера. Просто стенка такая тонкая, а слышимость такая мощная, что я услышал, что постоялец смотрит канал «Россия 24» и при этом говорит по телефону. (Разрешение на этот рассказ я у Валерия попросил.)
Я услышал, как мой сосед возмущённо выговаривает кому-то в связи с тем, что ему привезли кухню, но какие-то ящики оказались выше на двадцать сантиметров. Дальше я вполне подробно слышал обсуждение этой проблемы. Говорил сосед настойчиво, твёрдо, но без мата и в самых убедительных выражениях.
Я не знал, куда деваться. Я не подслушивал – и не собирался, – но тем не менее невольно присутствовал при разговоре. А мой сосед не знал о том, что его кто-то слышит.
Тем временем разговор о кухне закончился, и сосед стал обсуждать покупку авиабилетов.
Тут я уже не выдержал и набрал по внутренней связи соседний номер. За стенкой громко зазвонил телефон. Сосед – а я знал, что это Валерий Меладзе, – поднял трубку и с удивлением сказал «Аллё!». Удивление объяснимо. В гостиницах артистам по внутренней связи не звонят. Администрация гостиницы всегда предупреждена… Я сказал: «Здравствуйте, я ваш сосед, звоню из-за стенки, меня зовут Евгений Гришковец». Он переспросил: «Кто?» Я снова представился. Тогда Валерий обрадовался, сказал, что хорошо и с почтением ко мне относится, и вообще очень рад. На что я ответил, что тоже давно и с почтением к нему отношусь, вот только я слышу всё, о чём он говорит, слышу, какую программу по телевизору он смотрит, и знаю, что его мебельщики ошиблись на двадцать сантиметров с кухней.
Валерий определённо растерялся, извинился за то, что громко говорит, и обещал говорить тише, на что я в свою очередь извинился и сказал, что он ни в чём не виноват, виноваты тонкие стены и что мы можем даже разговаривать не при помощи телефона. Я добавил, что цель моего звонка следующая: я хотел проинформировать его о том, что всё слышно, и если он намерен обсуждать какие-то секретные и закрытые темы, то за стенкой есть невольный слушатель. Мы оба посмеялись, пожелали друг другу удачных выступлений, и телевизор в соседнем номере был выключен, а сам Валерий, видимо, перешёл в комнату, где у него наверняка тоже стоял чайник, во всяком случае, мне стало его не слышно. В Саратов мы прибыли также в одну гостиницу, но в этот раз Валерий заселился раньше меня, я знал, в какой номер, и, когда мне выдали ключи от соседнего, попросил номер мне поменять. В Саратове мы тоже играли параллельно.
После спектакля в Саратове, весь в цветах, я пришёл поужинать в ресторанчик. Меня встретила сияющая управляющая. Я попросил пристроить мои цветы, и даже лучше оставить их себе, поскольку вылет у меня очень ранний, а в номере вазы нет. Она обрадовалась и сказала, что двадцать минут назад она подарила такие же прекрасные розы Валерию Меладзе. Круг замкнулся.
Из Саратова мы летели с Меладзе по соседству, через проход, уже добрыми приятелями.
Завтра лечу в Вену, буду исполнять «Прощание с бумагой». Два дня нужно будет репетировать с переводчиком этот во всех смыслах сложный для перевода спектакль, а тридцатого вернусь в Калининград, где не был уже больше полутора месяцев.
Вчера наконец вернулся домой. Вылетел рано утром из Вены, а домой зашёл около полуночи. Непростая, нервная и тяжёлая выдалась дорога.
Почти два месяца не был дома, проехал бессчётное число городов и тысячи километров. Я просто рвался домой! И конечно же, возникли всяческие препоны и препятствия. Если чего-то страстно хочешь, такое случается почти всегда…
Лететь домой из Вены в Калининград нужно было через Берлин: через Москву много дальше и дольше, лишний крюк, лишние сотни миль.
Должен был вылететь рано утром, пару часов в Берлине, какой-то час лёта – и я дома.
За четыре дня до этого пришло сообщение, что вылет из Берлина перенесён на час. Неприятно, конечно, но чепуха: час туда, час сюда – всё равно быстрее, чем через Москву.
Отыграл спектакль в Вене, попрощался с фестивалем, немного поспал и почти на рассвете поехал на такси в аэропорт по субботней, утренней, совершенно пустынной Вене, которую из-за плотной работы в этот раз совсем не увидел. Дальше – аэропорт, кофе, самолёт, берлинский, совершенно не соответствующий сегодняшнему дню аэропорт «Тигель». Маялся в нём в крайне неудобном терминале, из которого улетают самолёты в основном в Россию и туда, где нужно проходить паспортный контроль, то есть за пределы Евросоюза. Маялся, мучимый дремотой и отчаянно неудобными сиденьями.
С удовольствием прошли мы, немногие желающие улететь в Калининград, в маленький самолёт, расселись, пристегнули ремни безопасности, посмотрели «маски-шоу» и выслушали инструкцию в исполнении нежного стюарда, отправили смс-сообщения тем, кто ждёт, что вылетаем, отключили телефоны… И так просидели час.
Никакой не было суеты в салоне, не приходили техники и люди в ярких жилетах, как бывает в случае технической неисправности. Мы просто сидели и сидели. А потом командир корабля по-немецки и по-английски сообщил, что наш рейс отменён. Не задержан по метеоусловиям Берлина или Калининграда
