возник спектакль «+1», и я вернулся на сцену в новом возрасте, новом состоянии, но том же художественном жанре, которым только я в России и занимаюсь.
– Да, у меня есть идея, я хочу сделать спектакль на двоих. И это уже будет театр, который не развёрнут в зрительный зал, как все привыкли в случае с моими спектаклями.
– В этом сезоне хочется заниматься только «Шёпотом сердца». Дело в том, что я единственный, как это сказать, человек-театр, который играет спектакли даже в самых дальних уголках страны ровно в том виде, в каком они исполняются на столичных площадках. На будущий сезон запланировано более восьмидесяти показов, в том числе в Хабаровске, Владивостоке, Чите, Благовещенске. Я мог бы больше играть в Москве, не имея сложностей, но вижу свою задачу в том, чтобы обязательно довезти спектакль до максимального количества зрителей, хотя это и связано со сложностями в логистике и значительной потерей времени. Но для меня это важно. И азартно. А в процессе гастролей будет осуществляться редактура, уточнение текста спектакля, его структуры и композиции. В конце сезона я планирую записать и опубликовать его.
– Довольно существенно. Для примера: сейчас есть как минимум три варианта литературного текста «Как я съел собаку», а кроме того, есть ещё и две видеоверсии, отличающиеся процентов на пятьдесят. Просто не может один и тот же текст произносить человек, которому тридцать с небольшим, и человек, которому сорок девять, это ненормально. Спектакль «Планета» я поэтому вообще убрал из репертуара: в тридцать пять играть человека, у которого нет жены и детей, можно, а в сорок два этот человек уже просто мудак. Тут ещё вот какая вещь. Понимаете, совершенство литературы заключается в том, что, взяв книгу, читатель оказывается с автором наедине. Театр – это другое. В зале сидят около тысячи человек. И вот я произношу какой-то текст и понимаю, что он не услышан.
Разумеется, есть какие-то куски, на которых я настаиваю, но принципиально важно, чтобы зритель мог присвоить себе мой текст, проассоциировать себя с ним. Если этого не происходит, я пытаюсь понять, в чем дело: то ли мысль недостаточно хорошо сформулирована, то ли речь идёт о каком-то настолько экзотическом индивидуальном переживании, что оно людям просто не близко. Тогда я этот фрагмент убираю, поскольку на сцене такого быть не должно именно из-за того, что происходящее должно быть доступно для понимания сотням людей разного пола, возраста, социального положения и так далее. Но без замещения такую операцию произвести, естественно, тоже нельзя, приходится придумывать замену. Этот процесс длится довольно долгое время – как раз около полного театрального сезона. Когда текст приходит к окончательному варианту, я его записываю и снимаю на видео, расширяя таким образом аудиторию. Ведь сколько спектаклей я могу сыграть? Ну тысячу. А книжка за месяц может быть продана тиражом 50–60 тысяч экземпляров, и прочитать каждую из них может не один человек, а, скажем, десять.
– Дело в том, что это сотрудничество никогда не задумывалось как основное ни для меня, ни для них. Просто когда мы записали первую песню, всем так понравилось, что было решено сделать альбом. При этом мне страшно захотелось помочь «Мгзавреби» пробиться на российской сцене, поскольку я понимал, что самим им это будет трудно сделать. Поэтому я позвал их сыграть ряд концертов, благодаря которым их услышали. Но у них настолько превосходный собственный материал, что сейчас уже достаточно собственных концертов. Мы запланировали сделать ещё один альбом и даже записали для него три трека, но недавно мне позвонил лидер группы Гиги и сообщил, что не может продолжить запись, поскольку испытывает определённые творческие трудности. Это понятная вещь – Гиги переживает такое впервые, а у меня этих кризисов была уже куча. Если выйдет из кризиса – допишем альбом, не выйдет – не допишем.
– Я написал какое-то количество текстов о себе вчерашнем – о тех годах, когда я ещё был нормальным человеком, до тридцати двух лет. О сегодняшнем писать мне кажется неправильным. Я убеждён: человек хочет читать про себя, а люди моей сегодняшней профессии или журналисты, олигархи – это люди экзотической судьбы, которых очень немного. Книжки или фильмы о конченых наркоманах из предместий – это тоже экзотика, потому что эти герои книжек не читают. Я делаю спектакли и книги о людях нормальных, которых хорошо знаю, – я живу в провинции, это мои друзья, знакомые, родители одноклассников моих детей. Они любят рыбалку, футбол – я их и сам когда-то любил. А если я начну рассказывать про себя, это будет любопытно, но точно не художественно, потому что будет непонятно – мне и самому непонятно, как я так живу.
13 сентября во многих губерниях будут выбирать губернаторов, а точнее, в основном будут утверждать в правах губернаторов действующих, а ещё точнее – тех, кто временно исполняет обязанности губернаторов. Наверно, это будут самые дурацкие и формальные выборы в новейшей истории нашей любимой Родины. У моей мамы 13 сентября день рождения. Понятное дело, что для меня и нашего семейства это более важное событие, чем эти, с позволения сказать, выборы.
Зато под выборы многие мои коллеги: артисты, музыканты и люди, способные проводить торжественные мероприятия, очень активно задействованы. Многие ездят по городам, по областным и районным центрам, не гнушаются посёлков или выступления в спальных районах городов. Артисты и ведущие
