дверцы, ее можно было открыть хорошим пинком или ударом кулака. По всей видимости, Янсен пришел к тому же выводу и направился к двери, держа в руке скрученные петлей цепи. Сквозь заднюю стену пролетела еще одна пуля. Узники снова рухнули на пол кареты.
Овидайя выглянул в одну из многочисленных дыр в стене. Они по-прежнему ехали на запад, и он видел реку. Затем карета свернула влево, возможно, чтобы проехать по мосту. Они проделали не более пары ярдов, когда повозка резко остановилась. Послышалась ругань сидевшего на козлах человека. Несмотря на то что разобрать сказанное было сложно, голос был знаком ученому слишком хорошо. Принадлежал он Вермандуа.
Тем временем Янсен снова вскочил на ноги и принялся колотить цепью по двери. Пара ударов – и моряку удалось выломать несколько кусков размером с тарелку. Дверь подалась, и датчанин вывалился наружу. Овидайя увидел, что они действительно находятся на мосту через Сену. Судя по всему, преследователи отстали, по крайней мере, солдат нигде не было видно. Вместо этого здесь были каменотесы, работавшие на мосту. На другом берегу реки возвышался большой деревянный кран. Рядом лежали гранитные блоки, напоминавшие миниатюрные версии египетских пирамид. Он подал графине знак подниматься, а затем обернулся к Марсильо, однако тот лишь покачал головой:
– Оставьте меня здесь, Овидайя. Я не смогу.
– Глупости, Паоло. Я помогу вам.
– Без меня вы, возможно, сумеете уйти. А меня может спасти лишь чудо.
– Еще одно? Нас уже спасало землетрясение, куча вяленого мяса и парижское хлебное восстание. И если вы наконец не возьмете ноги в руки…
– То что?
– Не только я пну вас под зад, но еще и Господь небесный. Три чуда, Паоло! Это больше, чем полагается даже самому набожному католику. Остальное вам придется делать самому.
Марсильо проворчал что-то невразумительное и поднялся. Вместе они выбрались наружу и стали оглядываться. С передней стороны кареты доносились звуки битвы. Марсильо оперся на Овидайю, и вместе они захромали прочь. Причиной остановки кареты стали деревянные леса, проходившие вдоль всей широкой стороны моста. Перед ними было еще одно нагромождение камней, и карета проехать дальше не могла. Теперь Овидайя понял, где они оказались. Должно быть, это был новый мост Руаяль, самый западный из мостов через Сену. Здесь уже практически заканчивался Париж. На севере виднелись королевские сады Тюильри. На другой стороне реки простирались зеленые луга Сен-Жермена.
На втором уровне лесов, примерно в двадцати футах над мостовой, стояли Янсен и Вермандуа. Граф не только сумел избавиться от оков, исчезла даже веревка, которой его привязали к козлам. Выглядел Вермандуа странно. Он был с ног до головы в муке, осыпавшейся с его парика и одежды. Он где-то раздобыл гренадерскую саблю, с помощью которой пытался отогнать от себя разъяренного датчанина. Последний все еще держал в руках свои оковы и пользовался ими в качестве импровизированного моргенштерна[109]. Из-за неравных условий боя оба немного напоминали римских гладиаторов. Графини и след простыл.
– Остановитесь же наконец! – крикнул Вермандуа.
– Не раньше, чем изрублю тебя в капусту, змея! – шипел Янсен.
Цепь обрушилась на лицо Вермандуа. Тот отпрянул, и металл просвистел на расстоянии пальца от его подбородка.
– Нам стоит держаться вместе. Давайте сначала уйдем, а затем, если вам так угодно, можем устроить дуэль, как цивилизованные люди.
Янсен прорычал в ответ что-то невразумительное.
– На рапирах. – Вермандуа снова увернулся от обрушившейся на него цепи. – Или пистолеты, или все, что пожелаете.
На лесах стояли рабочие и каменотесы, с удивлением наблюдавшие за происходящим. Овидайя предположил, что до появления людей Ла-Рейни, а быть может, и Полиньяка остается всего несколько минут.
– Прекратите! – заорал он. – Нам нужно уходить отсюда.
Янсен на его призывы не отреагировал. Оскалившись, он пытался попасть в графа, движения которого постепенно начинали замедляться. Один его рукав уже окрасился темно-красным – скорее всего, Вермандуа поймал пулю.
Со всей возможной скоростью, которую позволял развить стонущий генерал, Овидайя протиснулся между каменными блоками, кадками с цементом и мешками с песком, направляясь к южному берегу. Они проделали примерно треть пути, когда за спиной у них раздался душераздирающий крик. Овидайя обернулся и увидел графиню. Та где-то раздобыла огнестрельное оружие, да не какое-то. У того, что она сжимала обеими руками, было приметное дуло в виде воронки, слишком хорошо знакомое ученому. Он успел увидеть, как она подняла мушкетон и прицелилась в графа Вермандуа.
– Нет! – негромко воскликнул граф.
Графиня выстрелила. На лесах раздался крик, один мужчина упал и глухо ударился о мостовую. Да Глория вскрикнула, что, по всей видимости, должно было означать ликование, а быть может, что-то другое. Овидайя почувствовал, что рука Марсильо впилась в его плечо.
– Они идут, – прохрипел генерал.
Теперь Овидайя тоже увидел их. С северного берега к мосту Руаяль приближался конный отряд. Их было слишком много. Казалось, они заполонили весь берег Сены. Марсильо и Овидайя припустили к другому берегу. Когда позади осталось около двух третей пути, они обернулись еще раз. Северную часть моста заполнили драгуны и пехота. Кажется, они до сих пор не увидели двух беглецов из-за нагромождения строительных материалов. Вместо этого солдаты
