– Правда?
– Да. Смотрите, когда его величество подписывал этот приказ, переданный вам графом, как вы думаете, что случилось потом?
– Полагаю, его понес какой-нибудь секретарь.
– Не какой-нибудь. Королевский
– А, то есть вы полагаете, что ничего подобного из Парижа не отправляли?
– Именно так. Поскольку, в отличие от нашего друга, графа Мертонширского, который, разумеется, не настолько детально знаком с французскими обычаями, мы понимаем, что подобные бумаги не теряются, и не ругаем тех, кто их должен передать. Особенно если речь идет о непосредственном приказе его величества.
– Что ж, если это так… в этом письме сказано, что вы можете поговорить с ним на протяжении часа. Когда же вы хотите увидеть заключенного, мадам?
– Сердце матери горит от нетерпения и желания поскорее броситься к нему. Скажите, можно ли сделать это сегодня?
Д’Отвий поднялся и поклонился.
– Через полчаса у него прогулка. После этого я отведу вас к нему.
Вместо ответа герцогиня Лавальер с благодарностью всхлипнула.
Овидайя стоял у донжона вместе с Жюстелем, Янсеном и Марсильо. Они курили и наблюдали за полком солдат, совершавших учения примерно в сотне футов от них. Унтер-офицер дунул в свисток, отдал приказ, после чего мужчины побежали вверх по лестницам и крепостным стенам. Затем он снова дунул, и солдатам пришлось снова спускаться по узким каменным лестницам. И так продолжалось вот уже некоторое время. Овидайя затянулся трубочкой.
– Лейтенант Виккари? – произнес он.
Марсильо обернулся к нему и улыбнулся:
– Милорд?
– Что это за странные ножи, прикрученные к солдатским ружьям?
– О, это новое изобретение французов. Считается, что создал его сам Вобан. Это называется байонет. Благодаря прикрепленному к стволу лезвию оружие может быть использовано в качестве пики, если дело дойдет до
– И это работает?
– Да, и неплохо. Иногда оказывается, что самые простые изобретения имеют огромное значение. Например, это упраздняет пику. И саблю тоже.
Янсен фыркнул:
– Смешно. Эта штука годится самое большее на то, чтобы рубить головы курам.
– Вы забываете о своей роли, друг мой, – произнес Марсильо.
– Ах вот как?
– Да. Вы – слуга, по крайней мере в данный момент. А когда два джентльмена беседуют, вам стоит помалкивать.
Янсен скривился еще больше, чем прежде. Чтобы сказать что-нибудь приятное, Овидайя произнес:
– Думаю, до сих пор все играли свои роли просто превосходно. Особенно вы, отец Гислен. У вас отлично получилось, смею сказать.
Жюстель слегка поклонился:
– Благодарю вас. Поскольку я долгое время работал в морском министерстве, плести подобную чушь было несложно.
– Кстати, о чуши. Книга у вас наготове? Думаю, сейчас все начнется.
– Конечно, сэр Джеймс. Подождите, я ее сейчас принесу.
Жюстель удалился и через некоторое время вернулся, неся книгу под мышкой. У него было французское издание «Упражнения» Игнатия де Лойолы, иезуитский молитвенник. Это было роскошное издание из бомбазина, вдоль и поперек украшенного вышивкой. На лицевой стороне обложки были размещены металлические вставки с зелеными и фиолетовыми кристаллами в форме креста. «Книга, достойная короля, – подумал Овидайя, – и, уж конечно, одной из его бывших фавориток».
Жюстель передал ему «Упражнения», и Овидайя взвесил молитвенник в руке. Он был тяжелым, но не настолько, чтобы вызвать подозрения. Открыв книгу на первой попавшейся странице, он прочел:
– Не хотеть думать о вещах, вызывающих радость и веселье, как о небе, воскрешении и т. д.; ибо, дабы испытать мучения, боль и слезы ради наших грехов, недопустима любая мысль о счастье и радости.
И он захлопнул книгу.
