– Откуда же вам известно, в таком случае, о существовании других таких рисунков? – удивился Полиньяк.
– Это всего лишь смелое предположение с моей стороны, капитан. Однако, раз уж мы углубились в королевство заговоров, есть еще одно место, куда может направиться Челон.
– И куда же?
– В Константинополь. Возможно, он хочет продать претендента туркам, – заявил Россиньоль.
– Высокой Порте? Его величество сочтет это невообразимым афронтом со стороны одного из важнейших союзников.
– И будет прав. Однако же я думаю, что он хочет продать его не гранд-сеньору, а янычарам.
– Зачем же?
– Некоторые предполагают, что они – турецкая версия мушкетеров. Не смотрите на меня с такой обидой, капитан, это комплимент. Сомнений в том, что это лучшие войска, которые есть у турок, быть не может: они бесстрашны, дисциплинированы и отлично вышколены. Янычары используют то же оружие, что и мушкетеры королевской гвардии, это элитные войска, и подчиняются они непосредственно правителю. Однако, в отличие от мушкетеров, преданных королю, янычары ведут свою собственную игру. Они очень могущественны, и поговаривают, что отречение Мехмеда IV после неудачной осады Вены – их рук дело. Говорят, что в провинции у них всегда есть наготове парочка османских претендентов. Может быть, теперь им для коллекции потребовался французский.
– Откуда вам все это известно? – поинтересовался Полиньяк.
– Про янычар? Кроме всего прочего, из книги. Ее написал Гийераг, бывший французский посланник в Порте.
– А у вас есть веские доказательства этой теории?
– Не слишком много, капитан. Однако ведь Челон переписывается не только с этим евреем, точное местонахождение которого мне не известно. Он отправлял также письма в Константинополь и Александрию.
Теперь Полиньяк понял, к чему клонит Россиньоль.
– Этот паша, которого я видел в Лимбурге. Возможно, он был посланником турок, с которым Челон вел переговоры относительно цены за Вермандуа.
Россиньоль пристально поглядел на него:
– Интересная идея. И как вы будете действовать дальше?
– Попрошу вас обратить внимание, не попадет ли в ваш кабинет необычная корреспонденция о турках. Кроме того, вам следует попросить наших шпионов в Средиземном море быть настороже.
– А дальше?
– Я должен выяснить, где находится этот еврей. Тогда я смогу нанести ему визит и заставить объяснить, как работает этот шифр.
Полиньяк взглянул прямо в глаза Россиньолю.
– У меня больше нет ни малейшего желания отставать на шаг от этого Челона. Возможно, я смогу обогнать его.
– Хорошо. Я оповещу наших людей в Леванте и Италии. Однако, пока вы еще в Париже, возможно, вам следует провести некоторое время на улице Ришелье.
– А что там?
– Коллекция знаний Кольбера, – ответил Россиньоль.
– Кого вы имеете в виду? Министра иностранных дел Кольбера Торси или государственного министра Кольбера де Сенлея?
– Ни того ни другого. Я говорю о Великом Кольбере. Жан-Батисте, министре финансов.
– Но ведь этот Кольбер мертв.
– Не совсем, капитан. Не совсем.
Овидайя как раз собирался зашифровать свое последнее письмо к Кордоверо, когда в дверь вдруг постучали. Он быстро взял в руки квадратный листок с шифром, состоявшим из рядов букв, и спрятал его в ящик письменного стола. И только после этого крикнул:
– Входите!
Дверь распахнулась. На пороге стоял Марсильо. По выражению лица генерала Овидайя понял, что что-то произошло. Генерал закрыл за собой дверь.
– Тревожные новости. Боюсь, оставаться здесь уже небезопасно.
Овидайя встал.
– Что стряслось?
– Сегодня утром я был в порту, говорил с некоторыми купцами, а еще с одним савойским капитаном, с которым играю в кости. Все говорят, что идут французы.
– В Ниццу?
