Стоял очень жаркий день. Солнце неумолимо палило, что спрятаться было некуда, перед обедом на проверке недосчитались одного человека. Как выяснилось, это был Ковров Лёха, по кличке Швырок, молодой парень из Балахны.
Узкоплёнчатый в этот день под хмельком всех заключённых загнал в отстойник, направив несколько солдат в здание, на поиски.
Поработав немного, Швырка сморила жара и он, решив спрятаться от неё, пошёл в подвал, где веяло прохладцей, и там он незаметно уснул. Обнаружили его быстро и вывели на белый свет помятым ото сна. Узкоплёнчатый не спрашивая и не разбираясь, в присутствии всех ударил Швырка кулаком по лицу, что вольнонаёмным категорически запрещалось делать. Тут — же, все заключённые возмутились и начали посылать в адрес ненавистного азиата, разнообразные оскорбления. Изощрялись каждый, кто, во что был горазд.
Азиат, приняв в свой адрес, кучу нелицеприятных слов, махнул рукой и крикнул:
— Идите, обедайте, иначе голодом уморю.
За обедом все заключённые только и обсуждали хамский поступок азиата. Ударить зека это являлось должностным преступлением, и наказывали за такие действия строго. Тем более, надзорный прокурор часто посещал зону и объекты.
Беда после обеда подошёл к Швырку:
— Не переживай Лёха, мы его сейчас раскрутим за твоё страдание.
— А как его раскрутишь, этого урюка?
— Молча, — ответил Беда, — пошли в вагончик к нему? — позвал он Швырка.
Узкоплёнчатый спал за столом, положив руки под голову. Когда они вошли в бытовку, он приподнял голову:
— Что нужно? — спросил он.
— Это не нам нужно, а тебе, — грубо ответил Беда. — А нужно тебе самую малость, четыре бутылки водки и палку сухой колбасы. Иначе завтра на тебя жалоба в управление уйдёт, а через пятнадцать минут из вот этого цеха, который стоит напротив нас будет звонок в область прокурору, после которого твои чумазые детки останутся без куска хлеба.
— Я и так год зарплаты не получаю, куда уже хуже. Кредиты плачу огромные.
— Верю тебе брат степей, но мы кормим тебя и твою семью. А ты бьёшь парня по роже за это.
— Ты не посмеешь этого сделать? — испуганно произнёс азиат.
— Я не посмею, а он с великой радостью, — показал Беда в сторону Швырка. — Для него утопить такую суку, как ты радость великая. Свидетелей у Швырка сто двадцать человек. Сегодня после работы он напишет грамотную бумагу, и все, кто был в отстойнике, в ней подпишутся, а завтра она уйдёт по адресу. Но звонок будет сегодня. Думай Бахтияр? Тебе после этой работы, будет трудно куда — то устроиться.
— Не делайте этого Серж? Давай я прощения у него попрошу, и забудем про всё?
— Я тебе не Серж, — повысил на него голос Беда, — а вот ты пидорок саксаульский прекрати мне под ноги миндаль сыпать. Это тебе не поможет. Я забуду твой нескромный поступок, если ты принесёшь то, что я тебе сказал.
— Где я тебе сухой колбасы куплю? В, этой деревне ливерная колбаса и то бывает по праздникам. Водку я тебе и сейчас могу дать.
Он встал и подошёл к сейфу, который был не заперт. Он был полностью забит до отказа водкой.
— Сейчас не надо, — остановил его Беда — принесёшь после съёма в зону. На мойке в столовой мы тебя будем ждать. Вместо колбасы принесёшь десять банок шпрот.
Узкоплёнчатый приложил руки к груди, и умоляюще посмотрел в глаза Швырку:
— Я тебя прошу, не обижайся? Я ведь от волнения не сдержался. Думал побег, — оправдывался азиат.
…Сразу после съёма работы, с вахты Швырок и Беда пошли в мойку столовой, куда войти можно было с улицы. Азиат туда зашёл следом за ними. За поясом у него торчали четыре бутылки водки, прикрытые форменной рубашкой. Из карманов брюк он вытащил четыре банки шпрот.
— Больше не могу пронести. Заметно будет. Завтра шесть банок на объекте отдам. Якши? — сказал виновато азиат.
— Якши, якши, — передразнил его Беда, запихивая водку со Швырком себе за штаны. — Но если ты ещё раз грубанёшь то я все усилия приложу, чтобы из тебя шурфу сделали.
Бутылки они сразу спрятали в шлифовальном цеху. После чего Беда пошёл к себе в секцию, где его ожидало радостное известие, от которого он пришёл в неописуемый восторг.
Этапом пришёл Юрка Балашов — Борода.
Они сидели с Лукой около окна на тумбочках и смотрели в окно. Лука с Бородой раньше были словно братья, воспитываясь в одном детском доме. И спали они несколько лет в одной комнате, пока Лука не переселился жить в столярную мастерскую при детском доме. Позже в этой мастерской они частенько напивались, и Юрка пристраивался спать на верстаке.
У них не было общих интересов, кроме вина. Луку до освобождения Лба тянуло к созидательной работе, а Юрку тянуло к однокласснику Беде, который верховодил среди сверстников и мог схватиться, не боясь с любой взрослой компанией.
