— Да.
— Если вы попробуете нас обмануть, — сочувственно улыбаясь, проговорил он, — вами займутся эти два молодца. — Он кивнул на стоявших у двери громил.
— Я вам правду сказала, — пролепетала женщина.
— И чего ты от меня хочешь? — прикурив, посмотрел на сидевшую перед ним Милу мускулистый загорелый мужчина.
— Леонид, неужели ты не понял? — Она лукаво улыбнулась. — Я хочу, чтобы все досталось мне. И разумеется…
— Сколько я получу? — перебил ее Леонид.
— А сколько бы ты хотел? — кокетливо спросила она.
— Сто.
— Конечно! — Мила облегченно вздохнула.
— В долларах.
— Ты с ума сошел? — опешила Мила.
— А ты? — Подавшись вперед, он пристально уставился ей в глаза. — Ты заказываешь убийство четырех человек. Придется убирать Ангелину, жену Славкину, ее сынка и мать. И папаню Настены, — кивнул он. — Это уже пятый труп, но его можешь не оплачивать. А вот за Ангелину, маманю с мальцом и бабку я прошу всего сто тысяч долларов. Если нет — значит, нет. Но тебе придется дать мне двадцать пять тысяч рублей. И в следующий месяц тоже. Это будет плата за мое молчание.
— Какое молчание? — не поняла Мила.
Он достал из кармана магнитофон размером со спичечный коробок.
— Здесь записано все, что ты говорила. И стоит эта запись двадцать пять тысяч рублей каждый месяц.
— Лео! — воскликнула Мила. — Как ты можешь так со мной поступать? Неужели ты забыл?…
— Давай говорить серьезно. — Леонид убрал магнитофон в карман. — Сколько ты получишь, если…
— Я только что хотела сказать тебе, что все, чем владел Славик, будет моим. Если, конечно, эта дура не обратится к адвокату и не будет судебного разбирательства. Правда, если она пойдет в суд, я не получу ничего. Завещание… — Не договорив, Мила махнула рукой.
— А не ты ли заказала Славку?
— Если бы я этого хотела, то обратилась бы к тебе. И не надо никаких убийств. Убери Ангелину, и все. Настя — дура и гордячка. Я думала, мне придется умолять ее, чтобы она что-то оставила для дочери. А она как узнала, что я бывшая жена Славки и у меня есть дочь от него, сразу отказалась от всего. Ну и тогда я нашла завещание. Это окончательно ее добило.
— Ангелина знает правду?
— Нет. Она просто сказала, что уговорит Настю подать в суд. И тогда… ну, ты сам понимаешь…
— Ладно, — кивнул он. — А теперь давай о том, что ты в результате получишь…
— Ясно, — говорил по телефону Борис Сергеевич. — Значит, Эдик?… Вот шельма, отлично все сделал! А теперь выйди на Саида и узнай, что ему удалось сделать. Постарайся выяснить все, что сможешь, о киллере-телефонисте. Понял?
— Конечно, босс, — ответил мужчина в шортах. — Значит, с Поваровой все?
— А что еще? Если, конечно, у Эдика ничего не окажется, придется навестить ее еще раз. Но я думаю, что документы действительно у Эдика. Ты занимайся телефонистом. А с Эдиком я разберусь сам.
— Я согласна, — услышала Ангелина негромкий голос
Насти.
— Хорошо! — Ангелина довольно улыбнулась. — Встретимся завтра и тогда все обговорим. Я заеду за тобой, ладно?
— Буду ждать. Во сколько ты приедешь?
— В двенадцать буду у тебя.
Отключив телефон, Ангелина облегченно вздохнула.
„Вот все и вернется на круги своя, — думала она. — Ты будешь ползать в грязи и умолять помочь тебе. Я сделаю все, чтобы ты оказалась в яме, сучка. — Достав сигарету, щелкнула зажигалкой. — Она наверняка обратится к Лео. И он может согласиться. Надо будет позвонить ему и сказать, чтоб не лез не в свои дела. Нет, попозже… Хотя можно и сейчас…“ — Она взяла сотовый и набрала номер.
— Да? — почти сразу ответил женский голос.
— Можно Леонида? — спросила Ангелина.
— Его нет. Перезвоните часа через два, он обещал прийти. — И сразу зазвучали частые гудки.
— Выдрессировал он Софью!.. — рассмеялась Ангелина.
— И чего все волнуются из-за этих бумаженций? — проговорил, закрывая папку, Эдуард. — Ничего тут нет. Просто счета, какие-то договора о поставке леса в Финляндию, Швецию и что-то насчет мебели. Надо отдать их Ларину. Скажу, не сообщил раньше, потому что как-то не придал значения этим бумагам. Просто забрал и забыл. Забрал, чтоб менты не копались. А как была завязана папка? Хотя Повар ее развязывал… Борис Сергеевич очень внимательный человек и наверняка спросит, смотрел ли я бумаги. И может подколоть, скажет, например, что тесемки были завязаны не так. Он любит проверять, даже если сам ничего не знает. Если растеряется человек, значит, виноват. Но говорить, что я вообще не просматривал бумаги, тоже нельзя. Не поверит. Любой заглянул бы в папку. Но тогда почему я сразу не отдал ему? — Он выматерился. — Однако отдать надо, — все-таки решил он. Взял папку, сунул ее в спортивную сумку, а когда вышел из квартиры, прозвучал вызов забытого им сотового телефона. — Тьфу ты! — выходя из подъезда, вспомнил Эдуард. — Сотовый забыл. Да хрен с ним! Я только туда и обратно. А если Бориса Сергеевича дома не будет? Ну что ж, там наверняка знают, где он.
— Приходили трое, — взволнованно говорила Поварова. — Бумаги требовали, которые…
— Ясно, — перебил ее мужской голос, — а где эти бумаги, кстати?
— Не знаю. Я как-то забыла про них.
— Понятно. А внешность их вы запомнили?
— Одного, — вздохнула женщина. — Двое других такие здоровые и морды зверские.
— Ну это вам со страху показалось, — дрогнул улыбкой голос абонента. — Я сейчас заеду, и мы поговорим.
— Все боятся этого киллера, — нервно говорил Ировский. — А сейчас наверняка все в ужасе. Вениамин хотел показать нам, что он ничего не боится и с ним ничего произойти не может. Поэтому, сообщив всем о звонке, подошел к окну и получил пулю… — Он передернул плечами. — И все рухнули на пол. Я, честное слово, не мог думать ни о чем и молился, чтобы Господь уберег меня. Каждый боялся, что следующим будет он. Первым опомнился Ларин, он позвал охрану. Те забежали и тут же присели. Он на них заорал, чтобы перекрыли все и вызвали милицию. Они выскочили и тут же назад, а милиция следом. Все вышло, как и с Буркиным. Представляешь?… — Он опасливо покосился на занавешенное шторой окно. — Окна не открывай. Сейчас, когда звонит телефон, меня прошибает пот. Ужас какой-то!.. И главное, непонятно, кто заказал и чего хотят?… Звонок и пуля… Странно все, и от этого еще страшнее. Кто убивает? — Он дрожащими пальцами вытащил сигарету.
— Но тебе же это на руку, — напомнила Инна. — Тогда все останется…
— Если меня не убьют, — мрачно перебил муж. — Тогда я уже… — Не договорив, он уставился на жену. — А не твоя ли это работа? — негромко спросил он. — Если нас всех уложат, то все останется тебе. На любом суде ты предъявишь документы отца, и другим женам придется только делить акции мебельной фабрики, на которую ты, кстати, в случае моей смерти и гибели остальных…
— Ты действительно так думаешь? — поразилась Инна. — Вот уж никогда бы не подумала!..
