— Разобьет! Искалечит!
Он разжал руки и, вертясь в воздухе, полетел на землю и кубарем прокатился по камням.
Когда профессор пришел в себя, он поднял голову и увидел неподалеку большое зеленое животное. Оно стояло на длинных ногах, усеянных острыми шипами — шпорами. Его сильные голени двумя треугольниками поднимались над туловищем. Изогнутый толстый хвост был чуть ли не длиннее самого животного. Профессор понял, что этот хвост и был тот самый стручок, который вытащил его из-под земли.
Зеленый скакун, сбросив непрошеного седока, отдыхал. Сплюснутая, большеротая голова шевелила усами неимоверной длины.
— Из какого же он семейства? — прищурил глаза Иван Гермогенович, с любопытством рассматривая своего спасителя и подползая к нему поближе.
— Так, так, так! Уши на ногах! Понимаю! — улыбнулся профессор. — Значит, старый знакомый — зеленый кузнечик! Ну, что ж, спасибо, дорогой! Спасибо, что выручил из беды!
Кузнечик шевельнул ногами. Продольные слуховые щели на голенях его передних ног повернулись к профессору. Кузнечик, видимо, прислушивался.
— Ага! Ты слышишь! — засмеялся Иван Гермогенович. — Ну, что ж, я говорю — спасибо!
Теперь профессору было понятно все, что произошло.
В это время года самки кузнечиков буравят землю, чтобы спрятать глубоко в почву свои яйца. Весной из этих яиц вылупятся личинки кузнечиков. Они вылезут на поверхность земли и примутся уничтожать гусениц бабочек, мух.
На счастье профессора, самка пробуравила землю как раз в том месте, куда подземный враг загнал Ивана Гермогеновича. Он испугал ее, и она выдернула из земли свой хвост-яйцеклад, не успев положить яйца.
— Что и говорить — повезло! — сказал профессор громко.
Кузнечик подпрыгнул.
Распустив крылья, он исчез в зеленой чаще леса.
— Счастливого пути! — крикнул вдогонку Иван Гермогенович и помахал кузнечику рукой. Потом он огляделся по сторонам.
— Куда же ты затащил меня, зеленый конь? Где остался пруд? Вправо от меня? Влево?
Со всех сторон тянулись вверх длинные, слегка изогнутые стволы травяного леса. Где-то на головокружительной высоте качались огромные белые шапки. Они сидели на концах стволов, точно пушистые облака.
Этот удивительный лес был похож на пальмовую рощу.
Иван Гермогенович подошел поближе к стволам и вдруг увидел, как одна из белых шапок сорвалась с верхушки дерева и внезапно исчезла, точно растаяла в воздухе.
Профессор стоял, ничего не понимая.
На его глазах, одна за другой, таяли, как дым, белые кроны деревьев.
Неожиданно откуда-то сверху упало на землю тяжелое ядро. Профессор нагнулся над ним и стал его рассматривать. Из ядра поднимался вверх тонкий стебель, на котором покачивался легкий, пушистый парашют.
— Ага! — закричал профессор, — да, ведь, это же… И как я сразу не догадался?
Он подбежал к самому высокому дереву и, задрав голову вверх, осмотрел его от вершины до корней.
— Залезу! — сказал он сам себе. — Только бы добраться до середины! Давненько мне не случалось карабкаться на деревья.
Ствол был толстый. Профессор еле-еле охватил его руками и ногами и в ту же минуту почувствовал, что ладони его и колени прилипли к стволу.
С трудом отдирая руки и ноги, тяжело дыша и обливаясь потом, профессор полз по стволу, как муха по липкой бумаге.
Чем выше он поднимался, тем тоньше становился ствол.
Но вот и верхушка дерева — белая, пушистая шапка.
Профессор уже приготовился было перебраться со ствола на крону, как вдруг со всех сторон налетели тучи больших крылатых животных. Иван Гермогенович прижался к стволу и закрыл глаза.
«Сожрут разбойники! Обязательно сожрут!» думал он.
Распластав по воздуху длинные, тонкие ноги, животные кружились вокруг дерева, трепеща прозрачными, узорчатыми крыльями.
Длинные хвосты их так и задевали по лицу профессора.
— Ах, да, ведь, это только подёнки! — сказал профессор, рассматривая животных и, успокоившись, ухватился руками за мясистые листья кроны.
Подёнки только с первого взгляда казались великанами. На самом же деле они были немного побольше профессора. Большими их можно было назвать только потому, что сзади у них развевались, вдвое длиннее туловища, хвостовые нити, похожие у одних на вилку, у других — на циркуль.
«Ишь, как пляшут! — подумал профессор. — Значит, скоро вечер!»
И, не обращая уже больше внимания на крылатых плясунов, Иван Гермогенович полез на крону пальмы.
