носу.
— А это что у вас за портрет? — спросил Кротов.
— Это?.. Революционный какой-то!.. А кто, и сами не знаем…
— Та-ак, — протянул Кротов, — значит вождь ваш?
— Ясно — вождь! — твердо произнес Мишка.
Пионеры переглянулись. Андрюша взволнованно крикнул:
— Ну, ребята, этого дела нельзя оставить!
Кротов бросил портрет Гапона на топчан.
— А кто у вас разъясняет про этого вождя? — На слове «вождя» Кротов сделал многозначительное ударение.
— Никто не разъясняет! — беззаботно ответил Мишка, — портрет этот Рябцову один кулак заместо жалованья дал.
Мишка рассказал всю историю портрета, удивляясь в душе тому, как можно так долго разговаривать о каком-то портрете, когда стынет уха.
— Н-да, — протянул смущенно Кротов, выслушав историю портрета, — интересная историйка! — и поглядел неодобрительно на Маслова, который в это время с любопытством начал рассматривать клочок гнилого сена. Остальные пионеры сконфуженно покашливали. Кто-то в задних рядах прошипел явственно:
— Сургуч!
И только Андрюша не растерялся.
— Ребята, этого дела нельзя так оставить!
— Да какого дела-то? — посмотрел Кротов на Андрюшу.
— А чтобы кулаки вместо жалованья портреты разной гидры давали! Я предлагаю разоблачить в газете.
Мишка, не понимая в чем дело, смотрел с удивлением то на одного то на другого и наконец спросил:
— Уху-то будете есть?
— Будем, Миша! — ответил за всех Кротов, — портрет вы этот выкиньте вон. Это же портрет врага народа.
Хлебая уху, Кротов рассказал коммунщикам все, что он знал о Гапоне, и предложил уничтожить портрет, но коммунщики только посмеялись над этой историей.
— Не гож оказался? Ну так в костер его!
Пионеры пробыли четыре дня. За это время они успели побывать в деревне, поговорить с ребятами насчет организации пионерского отряда, но тут им определенно не повезло. Ребята, хотя и слушали пионеров, но сами не выступали, а когда Кротов предложил записываться, Филька закричал:
— Эва хитрые какие! Не поддавайся, ребята! Утекай, пока не поздно!
Собранье разлетелось, словно мякина под ветром. Пионеры пытались еще раз созвать собранье, но ребята каждый раз улепетывали так, что только пятки сверкали. Тогда Кротов и Маслов попытались связаться с ребятами через учительницу. Но и тут не повезло. Учительница — старая грымза — жевала губами и, сердито посматривая на пионеров поверх очков, пришепетывала:
— Ничего не знаю… В мою программу не входит…
Посмотрели пионеры на иконы, перед которыми горели затепленные заботливой учительницей лампадки, и, решив, что здесь они поддержки не встретят, ушли, как говорят, не солоно хлебавши.
Обозленные неудачей, пионеры целые дни проводила среди коммунщиков. За время своего пребывания на берегу озера они успели сбить крепкое звено пионеров из маленьких коммунщиков, ловили в камышах корзинами мелкую рыбешку и перетаскивали ее в ведрах в займищенское озеро. Маслов и Бубнов, главные техники и механики шефского отряда, возились с инкубатором, разъясняя Мише Бондарю и Федорову, которые особенно заинтересовались «машинкой», совсем нехитрое устройство аппарата для искусственного высиживания цыплят.
Бубнов так и сыпал учеными словами:
— Телетермометр… Регулятор теплоты… Магнитное реле… Угольник-кронштейн… Термостат. Регулировочный винт… Вакуум…
Несложный механизм инкубатора был усвоен вполне и Бондарем и Федоровым. Бондарь даже удивился, когда пионеры закончили свое объяснение.
— Слова тут только мудреные, а так ежели, по совести, проще пареной репы аппаратик. Однако до чего же человеческий ум доходит!
— Верно ведь простой? — обрадовался Маслов и тут же откровенно сознался:
— Мы перед отъездом хотели специальные курсы пройти, как обращаться с инкубатором. А как начали его изучать, так уже через три часа могли его собрать и разобрать с завязанными глазами.
В день отъезда пионеров кролики увеличили население вальеров на 193 кроличьих головы. Андрюша волновался и уговаривал всех не говорить слишком громко, потом попытался успокоить одну крольчиху прикосновением руки, но разъяренная крольчиха так мотнула головой, что Андрюша поспешно
