нас будет лучше всего, и давал это нам в то время и в том месте, когда и где считал нужным. Проблема заключалась в том, что мы не были детьми. Мы были долбаными астронавтами, которые с радостью приняли все, что он считает лучшим для нас, если бы он просто сказал нам, что именно. Стиль руководства Эбби с его сверхсекретностью разъедал мораль астронавтов подобно раковой опухоли.
Наш экипаж 41-D находился в конце очереди в графике тренажерной подготовки Центра Джонсона{19}, но оставались еще возможности тренировок с полезным грузом, а поэтому мы отправились в Сиэттл, чтобы изучить в деталях 15-тонную инерциальную верхнюю ступень (Inertial Upper Stage, IUS), разработанную компанией Boeing, – она должна была стать нашим основным грузом. После того как мы выведем ее из грузового отсека «Дискавери», она доставит большой связной спутник на геосинхронную орбиту высотой 35 800 километров над экватором. Помимо этого мы провели на предприятиях фирм-подрядчиков «визиты в пользу вдов и сирот», раздавая их работникам постеры с надписью «Первый полет „Дискавери“»; Джуди заставила меня рассмеяться, прошептав: «Вот только девственниц на борту не будет»[98].
Девственница ли, нет ли, но Джуди попадала в центр внимания всюду, куда бы мы ни приезжали. На одном мероприятии у подрядчика некий юный инженер буквально свихнулся при виде ее. В течение всего долгого дня он постоянно торчал рядом с ней, пытаясь угадать ее желания. Даже если их не было, он их придумывал и приносил воду, легкие напитки и закуски. Когда мы садились послушать выступление, он стоял в углу и смотрел на нее, как лабрадор, ожидающий броска «летающей тарелки», чтобы принести ее хозяину. Во время осмотра цехов он бежал вперед, чтобы придержать перед ней дверь, а когда она проходила, мчался к следующей. Уверен, если бы по дороге нам встретилась лужа, он бы лег в нее лицом вниз, предлагая спину в качестве мостика. Я рассчитывал, что старший представитель подрядчика призовет своего слюнявого щенка к порядку, но тот сделал вид, что ничего не замечает. Могу точно сказать, что Джуди не на шутку обеспокоило такое внимание, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы сказать то, что следовало: «Отвали!» Все мы вздохнули с облегчением, когда сели, наконец, в машину, чтобы ехать к спасительным T-38. Они стояли на огороженной военной стоянке Международного аэропорта Лос-Анджелеса. К нашему изумлению, когда мы уже сидели в кабинах с запущенными двигателями, откуда-то вынырнул несостоявшийся любовник Джуди, бросился под ее самолет и выдернул стояночные колодки из-под колес!
Дома, в Хьюстоне, за пивом в «Аутпосте» мы посмеялись над этим инцидентом, сочтя его разовым проявлением безрассудной страсти. Если бы! Оказалось, парень решил сыграть роль Джона Хинкли при Джоди Фостер[99]. Джуди начала получить письма, стихи («и очи, и волосы твои, как вороное крыло») и подарки. Пришлось известить службу безопасности JSC, и там пообещали позвонить начальству безумца, чтобы призвать того к порядку. Я думал, что на том все и кончилось, но однажды вечером Джуди позвонила в панике:
– Тарзан, можешь приехать ко мне прямо сейчас? Я только что вернулась домой и нашла у двери посылку от этого инженера, и на ней нет никаких почтовых штемпелей.
Вывод был очевиден: посылка доставлена лично.
К моменту моего прибытия Джуди уже позвонила в службу безопасности JSC, и те выслали автомобиль патрулировать возле ее дома в течение ночи. Они также пообещали позвонить начальнику того сотрудника… еще раз. Но вновь предостережения, если они и были, не возымели действия. Через несколько недель этот человек вошел в наш офис! Очевидно, он попал к нам официально, как представитель подрядчика, так как имел на одежде надлежащий бедж – пропуск в космический центр. Он направился прямо к столу Джуди и попросил ее поставить автограф на одном из своих стихотворений. Она отказалась. Он попросил писать ему хотя бы раз в год. Она отказалась. Он попросил ее поужинать с ним. Она отказалась. Пока это продолжалось, я двигался в сторону Джуди, наблюдая за этим человеком, словно агент службы безопасности, который следит за толпой во время мероприятий с участием президента. Он выглядел безобидным, но если бы ему вздумалось полезть в свой портфель, я бы им занялся. Схватив Джей-Ар под руку, я сказал: «У нас назначена встреча» – и увел ее из комнаты. Мы позвонили в службу безопасности, и на этот раз то, что они сделали, возымело желаемый эффект: преследования прекратились. А Джуди узнала, что красота и известность имеют свою оборотную сторону.
Вскоре наш экипаж обзавелся прозвищами. Ко мне так и приклеилось «Тарзан». Джуди окрестила Хаули, с которым мы вместе истекали слюной при виде Бо Дерек, Читой. Уверен, Стив предпочел бы более мужественный титул астронавта-штурмовика, но закрепилась Чита. Продолжая тему «Человека- обезьяны», я выбрал для Джуди имя Джейн и спросил ее:
– Хочешь покачаться на моей лиане?
Она ответила:
– Конечно, Тарзан. Но сначала я должна завязать на ней узел, чтобы было на чем держаться.
Джуди всегда было чем ответить на мои глупости.
Майк Коутс сохранил свой «позывной» Супермен. Услышав все эти прозвища, секретарши Отдела астронавтов стали называть 41-D «зооэкипажем», а Хэнк Хартсфилд естественным образом превратился в Смотрителя Зоопарка.
Господь, очевидно, не услышал моей просьбы позаботиться обо всех экипажах, которые оставались перед нами. STS-6 благополучно вернулся домой, но разгонный блок инерциальной верхней ступени (IUS), такой же, какой должен был быть у нас на «Дискавери», после выведения в самостоятельный полет отработал нештатно. Его коммуникационный спутник был доставлен на орбиту, где его нельзя было использовать. Требовалось не меньше года, чтобы инженеры фирмы Boeing отладили IUS, а это означало, что несколько полетов с его использованием, включая наш, потеряли свой полезный груз. Я был раздавлен. Любые изменения в графике полетов могли повлечь и перемены в экипажах. Однако после многих недель беспокойства мы
