своего босса – бывшего уголовника. Однако начальство было категорически против этого и даже пригрозило расправой над строптивым работником. Буквально через несколько суток после разговора об увольнении участники банды вывезли норовистого угольщика в лесополосу вблизи трассы Донецк- Торез и под пытками вынудили признаться якобы в краже денег руководителя предприятия. После чего забрали имущество и документы “должника”».
С началом волнений на Донбассе бывшие хозяева «копанок» всего лишь перешли от криминального к политическому террору. Как рассказывают в Торезе, сторонники этой банды успели расстрелять из автоматического оружия местный горком Компартии, где шло собрание сторонников «антимайдана». А киевские власти тут же волшебным образом предоставили вчерашним рецидивистам статус правоохранителей, предоставив им карт-бланш для новых уголовных преступлений.
«Наша задача как сотрудников МВД – делать зачистку городов, после того как армия отработает эту территорию артиллерией, авиацией и тяжелой техникой. Мы заходим в города и производим чистку», – Абальмаз со всей откровенностью рассказывал на камеру о карательных функциях своего подразделения, попутно признавая, что украинская армия, действующая в тандеме с его бандитами, умышленно бомбит и расстреливает населенные пункты Донбасса.
«На сегодняшний день основная часть шахтеров – это уже даже не шахтеры, это просто толпа, которую использовали для массовки», – презрительно говорил он в киевской телестудии о своих земляках, выступая в амплуа законопослушного патриотического предпринимателя.
Характерно, что жертвами криминального террора становились вовсе не русские националисты, которых практически не было в шахтерских городках. От него страдали обыкновенные аполитичные люди, местные жители, которые критически отнеслись к последствиям киевского майдана, и позволяли себе высказываться об этом вслух. Бандиты ходили по домам этих буйных граждан, запугивая их самих и членов их семей. А кульминацией этой кампании стали события 23 мая 2014 года, когда в результате нападение на здание горисполкома были застрелены двое местных «антимайдановцев».
Важно понять, что эти деятели никогда не испытывали сантиментов к украинской государственности и культуре и даже спонсировали местные пророссийские акции под эгидой Партии регионов. Когда я спросил у жителя города Тореза, почему владельцы нелегальных шахт так быстро переквалифицировались в украинские патриоты, он сразу обозначил классовый вектор этого выбора:
– За киевский майдан стали воевать те, кого все устраивало. Они делали тут все, что хотели, все у них было схвачено. Они знали кому, куда и сколько «занести». Перемены были им не нужны. А в ополчение пошли люди, которым больше ничего не оставалось – только в «копанках» сгнить. Сейчас они очень недовольны, что больших перемен к лучшему пока так и не произошло.
Даже сам Абальмаз признавал в одном из своих интервью: протесты на Донбассе собрали «всех тех, кто недовольны страной, недовольны всем, что вокруг… и люди, в принципе, хотят поменять хоть что-нибудь».
Участники протестов на востоке Украины требовали на деле разрешить те задачи, которые лицемерно, на словах, озвучил майдан – деприватизировать активы олигархов и покончить с произволом чиновничьей элиты. А организованные за олигархический кошт батальоны вчерашних бандитов терроризировали местных жителей во имя того, чтобы на Донбассе сохранились годами существовавшие тут порядки. Пока размах совершенных ими преступлений не смутил даже их беспринципных спонсоров.
Могила
«Лучше бы не раскапывали нашей славной Савор-Могилы. Странная и даже глупая привязанность к безмолвным, ничего не говорящим курганам. Во весь день и вечер я все пел:
«Солнце еще не взошло, но уже были видны все курганы и далекая, похожая на облако, Саур-Могила с остроконечной верхушкой. Если взобраться на эту Могилу, то с нее видна равнина, такая же ровная и безграничная, как небо… Только отсюда и видно, что на этом свете, кроме молчаливой степи и вековых курганов, есть другая жизнь, которой нет дела до зарытого счастья и овечьих мыслей».
Приграничная степь усеяна обгоревшими скелетами боевой техники. Издалека они похожи на комбайны, мирные комбайны, остановившиеся в полях подсолнечника и пшеницы, урожай которых в этом году никто не собирал. Дорога, по которой мы едем в сторону Тореза, усыпана воронками и выбоинами от снарядов. Их то и дело приходится объезжать по обочине. Порванные линии электропередач обвивают эти ямы железными змеями. Где-то далеко звучит канонада, а над степью поднимаются похожие на торнадо дымки.
Когда-то я несколько раз бывал на Саур-Могиле с друзьями. Это место впечатляло не только памятником, но и прекрасным видом – многие километры курганов и степных балок, которые видны отсюда до самого горизонта. Местные жители всегда расскажут, что в хорошую погоду тут якобы можно увидеть море. Воздушные потоки на верху горы настолько сильны, что в прежние времена мы фотографировались на краю обрыва, раскинув руки, и нас поддерживал сзади дующий от моря ветер. Я до сих пор люблю смотреть на эти фото из далеких прежних времен. Сегодня на этом месте обустроен укрепленный пункт под флагом Военно-морского флота СССР, возле которого стоит зенитная пушка с надписью «Республика» на стволе. На пост как раз привезли воду и еду.
– Служили на флоте? – спросил я у солдата, который недоверчиво изучает мою «иностранную» журналистскую «корочку», пока его товарищ держит
