Money. Неофициальная биография денег

снять со своих счетов. Это была крайняя мера, и, разумеется, особого восторга у населения она не вызвала. Получивший название «корралито» (заборчик) маневр предотвратил коллапс банковской системы – однако сопровождался немедленным и масштабным дефицитом наличных песо. Аргентинцы реагировали на внезапную денежную засуху так же, как тридцатью годами ранее ирландцы. Там, где возникала нехватка официальных денег, появлялось нечто, способное их заменить. Провинции, города и даже сети супермаркетов начали выпускать собственные долговые расписки, которые использовались в качестве денег – несмотря на строгий запрет со стороны государства, пытавшегося ограничить объем наличных денег, чтобы не дать песо окончательно обесцениться. К марту 2002 года подобные долговые расписки составили почти треть всех денег, находящихся в обращении. Вот что писала об этом Financial Times:

«Две элегантно одетые леди в кафе Буэнос-Айреса пьют чай с круассанами. Закончив, они подзывают официанта и интересуются, чем именно можно расплатиться. С той же интонацией, с какой клиентов знакомят с сегодняшним меню, официант предлагает несколько вариантов: песо, лекопс, патаконес (но только первой серии) и все классы купонов городских ресторанов и супермаркетов».

Правительство впало в ужас. Вряд ли глава Центрального банка Аргентины с радостью наблюдал, как его друзья расплачиваются за завтрак патаконес с подписью губернатора провинции Буэнос-Айрес, но эти «деньги», обеспеченные хоть в какой-то степени, все же показывали, что анархия пока не наступила. К тому же номинал долговых расписок по-прежнему исчислялся в песо. Однако дальше стало только хуже. К июлю почти каждый десятый взрослый аргентинец пользовался кредитос – кредитными деньгами, которые самостоятельно выпускали местные власти, ориентируясь на собственные независимые стандарты. Иначе говоря, песо все заметнее сдавал позиции даже в роли стандартной единицы измерения. Значительная часть аргентинской экономики работала, опираясь не на песо, а на некий его аналог вроде эквивалента при обмене вещами на барахолке. Между частными и муниципальными деньгами Аргентины 2002 года и долговыми расписками Ирландии 1970-х немало общего, но есть и кардинальное различие. В Ирландии правительство действительно пыталось избежать коллапса денежной системы и активно побуждало население искать источники частных кредитов, способные на время закрытия банков заменить собой банковские вклады. В Аргентине же правительство, по сути, само закрыло банки, не желая допустить истощения денежных запасов, утечки капитала и его трансформации в валюты других стран. Здесь возникновение альтернативных денег явилось не результатом патриотизма, когда народ и власть объединяются против общего врага, а актом неповиновения и реакцией на драконовские меры в валютной политике. Большинство людей считало, что правительство работает не на благо народа, а в пользу кровососов-узурпаторов и зарубежных капиталистов; что принимаемые властью решения наносят вред стране, следовательно, подчиняться им не следует. Местные политики, фирмы и сообщества, боровшиеся с властью путем создания собственной валюты, выступали в роли финансового аналога французских маки – партизан Сопротивления, которые во время Второй мировой войны сражались против марионеточного режима Виши. К ужасу официальных финансовых учреждений и их советников, аргентинское Сопротивление одерживало победу за победой. В апреле 2002 года Международный валютный фонд предупредил аргентинское правительство, что расцвет альтернативных денежных единиц «усложнил управление экономикой, повысил риск инфляции и снизил уровень доверия к государственным финансам». Отсюда следовал вывод: до тех пор, пока песо не вернет себе позиции единственной валюты Аргентины, правительство не сможет рассчитывать на контроль над государством.

Ночной кошмар банкира: талон в пять «кредитос» (© http://blog.truekenet.com)

Аргентинский опыт – далеко не единственный случай, когда денежные партизаны объявляли войну финансовой политике правительства. Сходная ситуация сложилась в начале 1990-х годов с распадом Советского Союза. Согласно планам финансовой шоковой терапии предполагалось наложить жесткие бюджетные ограничения на предприятия, десятилетиями существовавшие на государственные субсидии. Ожидалось, что волна творческого разрушения снесет нежизнеспособные компании, на месте которых взойдут пышные всходы корпоративного будущего. Однако директоров компаний подобный расклад не устраивал. Когда доступ к официальному банковскому сектору оказался для них закрыт, они, вместо того чтобы тихо уйти со сцены, нашли ему альтернативу и создали собственные денежные сети – группы компаний, соединенные каналами поставок, которые могли накапливать взаимные коммерческие кредиты, а затем использовать их для погашения долгов, не прибегая к государственной валюте. К 1997 году доля подобных сделок между компаниями составила около 40 процентов. Рабочим платили жетонами или талонами. О масштабе подобного явления писал украинский аналитик П. Рябченко: «Число только изученных названий частных и хозрасчетных денег на территории Украины уже приближается к сотне, а на территории России перевалило за полторы сотни. Общее же количество разновидностей таких денег на территории Украины и России достигает десятка тысяч». В то же время проводилось исследование по этой проблеме, красноречиво озаглавленное «Исчезающий рубль».

Оспаривать право правительства на принятие решений в разваливающейся стране легко. Но попытки уклониться от использования национальной валюты имеют место не только в кризисные времена. Сегодня на Западе в обращении находится множество частных денег – хотя бoльшая их часть имеет весьма ограниченное хождение. Обычно их источником выступают структуры, именуемые торговыми системами местного обмена или сетями взаимного кредитования; через них европейские и американские фирмы и региональные объединения активно создают частные денежные системы. Что интересно, часто идеологическую направленность организации можно проследить по названию ее валюты. Например, в лондонском округе Брикстон имеет хождение брикстонский фунт – его название выполняет две функции: во-первых, отражает намерение организации-создателя ограничить обращение местной экономикой, а во-вторых, отдает дань уважения официальной валюте Великобритании. А в расположенном в штате Нью-Йорк городке Итака имеется свой