грузами, так что все богатство, которое ожидалось из испанской Америки, находится теперь в старой Испании»; в той же депеше он доносил об удивительной перемене в обращении с ним испанского министра, речи которого сделались весьма надменными [105].
Жалобы и притязания Испании приняли весьма резкий характер, и ссора углублялась так быстро, что даже новое английское министерство, горячо желавшее мира, отозвало своего посланника до конца года и объявило войну 4 января 1762 г. Политика Питта была, таким образом, принята, но слишком поздно, чтобы пожать богатую жатву, на которую он рассчитывал.
Однако никакая проволочка со стороны Англии не могла изменить существенное неравенство в силе и подготовленности к войне между двумя нациями. Планы, составленные Питтом, были в основном приняты его преемником и приводились в исполнение со всей быстротой, какую дозволяла готовность английского флота. 5 марта Покок, который возвратился из Ост-Индии, отплыл из Портсмута, конвоируя флот транспортов для действий против Гаваны, в Вест-Индии он взял еще подкрепления из находившихся там войск, так что под его командой было теперь девятнадцать линейных кораблей, кроме меньших судов, и десять тысяч солдат.
В январе предшествовавшего года вест-индский флот, под командой хорошо известного Роднея, участвовал вместе с сухопутными силами в покорении Мартиники, этой жемчужины среди французских островов и базы обширной каперской организации.
Уже было сказано, что тысяча четыреста английских торговых судов были захвачены в течение этой войны в вест-индских морях крейсерами, главным портом которых был Форт-Рояль на Мартинике. С падением этого порта неизбежно должна была пасть базировавшаяся на него каперская организация. Мартиника была сдана 12 февраля, и за потерей Францией этого главного коммерческого и военного центра немедленно последовала и потеря меньших островов – Гренады, С.-Лючии и С.-Винцента. Этими завоеваниями английские колонии на Антигуа (Antigua), С.-Китсе (St. Kitts) и Невисе (Nevis), так же как и суда, торговавшие с этими островами, были обеспечены от посягательств неприятеля. Английская торговля значительно увеличилась, и все Малые Антильские или Наветренные острова сделались британскими владениями.
27 мая к адмиралу Пококу присоединилось у мыса Св. Николая вест-индское пополнение, и так как время было уже позднее, то он повел свой большой флот через старый Багамский канал, вместо того чтобы идти обыкновенным путем, вокруг южного берега Кубы. Это справедливо считалось большим подвигом в те дни скудных гидрографических сведений и было осуществлено без аварий. Вперед были посланы разведочные и промерные суда, за ними фрегаты, а на отмелях были поставлены на якоря шлюпы, причем была тщательно разработана система дневных и ночных сигналов. Используя хорошую погоду, флот благополучно прошел через канал в одну неделю и появился перед Гаваной. Подробно описывать эту операцию мы не будем.
30 июля, после сорокадневной осады, был взят замок Моро, и город сдался 10 августа. Испанцы потеряли не только город и порт, но и двенадцать линейных кораблей, кроме 3 000 000 фунтов стерлингов деньгами и товарами, принадлежавшими испанскому королю. Важность Гаваны измерялась не только ее величиной и положением в центре большой и хорошо возделанной области; она была также портом, командовавшим над единственным проходом, которым в те дни обязательно должны были пользоваться корабли с сокровищами, а также и другие, совершавшие плавание от Мексиканского залива до Европы. При переходе Гаваны в руки неприятеля эти корабли неизбежно должны были собираться в Картахене и оттуда двигаться против пассатных ветров – операция всегда трудная и долго задерживавшая корабли в тех водах, где они подвергались риску захвата их английскими крейсерами. Даже нападение на берега перешейка не было бы таким серьезным ударом для Испании. Таких больших успехов могла добиться только нация, уверенная в том, что морские пути контролируются ее морской силой, которой целиком должен быть приписан благополучный исход операции и значение которой можно еще иллюстрировать таким ярким фактом, как своевременная доставка четырех тысяч американских войск для подкрепления английских рядов, сильно опустошенных сражениями и лихорадкой. Говорят, что к тому времени, когда город пал, у осаждавших оставалось на ногах только две тысячи пятьсот человек, годных к службе.
В то время как энергия и активная деятельность морской силы Англии привели к таким блестящим результатам в Вест-Индии, в Португалии и на Дальнем Востоке происходили события, также представлявшие собой иллюстрацию деятельности этой силы. Союзные короны в начале войны пригласили Португалию присоединиться к ним против тех, кого они называли «тиранами морей», напомнив ей, как английская монополия на ее торговлю высасывала золото из страны и как грубо был нарушен ее нейтралитет флотом под командой Боскауэна. Португальский министр хорошо знал и горячо переживал все это; но хотя приглашение сопровождалось ясным намеком на то, что Португалии не позволят сохранять нейтралитет, который она не могла обеспечить, он правильно рассудил, что его стране следовало больше бояться Англии и ее флота, чем испанской армии. Союзники объявили Португалии войну и вторглись в нее. Некоторое время они имели успех, но «тираны морей» откликнулись на призыв Португалии, послали туда флот и высадили в Лиссабоне восемь тысяч солдат, которые прогнали испанцев за границу и даже перенесли войну в самую Испанию.
В то же время была атакована Манила. При таком большом количестве одновременных операций было сочтено невозможным посылать туда войска или корабли из Англии. Успехи в Индии и полная безопасность тамошних поселений, а также господство на море позволили индийским властям самим предпринять эту колониальную экспедицию. Она отплыла в августе 1762 г. и, достигнув Малакки 19-го, была снабжена в этом нейтральном порту всем необходимым для предполагавшейся осады; голландцы, хотя и ревниво относившиеся к успехам англичан, не решились отвергнуть их требования. Экспедиция, которая опиралась всецело на флот, закончилась покорением всей группы Филиппинских островов, сдавшихся в октябре и заплативших затем выкуп в четыре миллиона долларов. Около того же времени этот флот захватил галеон из Акапулько, на котором находилось три миллиона долларов, а
