противника, прорвавшись через имевшийся в начале сражения или образовавшийся в ходе его промежуток, и затем сосредоточить свои силы на той отделенной части противника, которая может ожидать наименьшей поддержки от другой. В колонне кораблей такой частью будет обыкновенно арьергард. Сомкнутость атакованного строя, число отрезанных кораблей, промежуток времени, в течение которого они могут быть отрезаны и разгромлены превосходящими их силами, – все эти факторы будут влиять на результаты. Весьма существенным фактором будет и моральный эффект – смущение, внесенное в разорванную таким образом линию. Корабли, дошедшие до места разрыва, останавливаются, арьергард попадает между двух огней, тогда как корабли, находящиеся впереди, сохраняют свой курс. Такой момент – критический и требует немедленных действий; но редки люди, которые в непредвиденных случаях могут найтись и сразу избрать правильный путь, особенно если они, занимая подчиненное положение, боятся ответственности. В условиях такого смущения англичане без излишней самонадеянности рассчитывали воспользоваться своим превосходством в искусстве кораблевождения; ибо в таких случаях требуется не только «мужество и преданность», но и искусство. Все эти последствия «разрыва линии» получили освещение в большом сражении Роднея в 1782 г.
Де Гишен и Родней встретились еще дважды в следующем месяце, но ни в одном из этих случаев французский адмирал уже не добивался подветренного положения, излюбленного его нацией. Между тем испанский флот из двенадцати линейных кораблей шел на соединение с французами. Родней крейсировал в наветренном направлении от Мартиники, чтобы перехватить его; но испанский адмирал взял более северный курс, увидел Гваделупу и оттуда послал депешу де Гишену, который соединился со своими союзниками и провел их в порт. Большой численный перевес флота коалиции возбудил страх на английских островах; но недостаток гармонии в деятельности последней повел к медлительности и колебаниям; ужасная эпидемия произвела опустошение в экипажах испанской эскадры, и предположенные операции не привели ни к чему. В августе де Гишен отплыл во Францию с пятнадцатью кораблями. Родней, не зная об его назначении и беспокоясь как о Северной Америке, так и об Ямайке, разделил свой флот, оставив одну половину на островах, а с остальной отплыл в Нью-Йорк, куда прибыл 12 сентября. Рискованность такого образа действий была весьма велика и едва ли может быть оправдана; но никаких дурных последствий такое рассеяние сил не имело[140]. Если бы де Гишен намеревался направиться на Ямайку или, как ожидал Вашингтон, в Нью-Йорк, то ни та, ни другая часть флота Роднея не смогли бы противостоять ему. Родней дважды подвергнул себя риску поражения тем, что разделил свои силы на две малые эскадры, действовавшие на двух театрах войны, вместо того чтобы сосредоточить все силы на одном.
Беспокойство Роднея о Северной Америке было вполне основательно. 12 июля этого года прибыла из Франции давно ожидавшаяся помощь – пять тысяч французских солдат, под командой Рошамбо (Rochambeau), и семь линейных кораблей под командой де Тернэя (De Ternay). Вследствие этого англичане, хотя все еще превосходя противника в море, почувствовали необходимость сосредоточить свои силы в Нью-Йорке и были не в состоянии усилить свои операции в Каролине. Трудность и дальность сухопутного пути давали такое преимущество морской силе перед сухопутной, что Лафайетт настаивал перед французским правительством на дальнейшем увеличении флота; но внимание правительства естественно и правильно сосредоточивалось на непосредственных его интересах в Антильском архипелаге. Не пришло еще время освободить Америку.
Родней, избежав своим уходом из Вест-Индии большого урагана в октябре 1780 г., возвратился туда позднее в том же году и вскоре после того узнал о войне между Англией и Голландией, которая, возникнув по причинам, излагаемым нами ниже, была объявлена 20 декабря 1780 г. Адмирал сейчас же захватил голландские острова Св. Евстафия и Св. Мартина, и огромное количество голландских торговых судов, с имуществом, ценность которого составляла в общем до пятнадцати миллионов долларов. Эти острова, хотя оставаясь нейтральными, играли роль, подобную роли Нассау во время гражданской войны в Америке, и сделались большим складом контрабандных грузов, попавших теперь в огромном количестве в руки англичан.
1780-й год был мрачным годом для Соединенных Штатов. Камденское сражение, казалось, поставило Южную Каролину под английское ярмо, и неприятель питал большие надежды на подчинение Северной Каролины и Виргинии. Последовавшая затем измена Арнольда увеличила уныние американцев, лишь отчасти утешившихся победой при Королевской Горе (King’s Mountain). Существенная помощь французских войск была самым светлым пятном на фоне тогдашнего положения дел. Но даже и на нем были тени, так как предположенная к посылке из Франции вторая дивизия была блокирована в Бресте английским флотом; неявка же де Гишена и приход вместо него Роднея сделали надежды на кампанию тщетными.
Период горячей и решительной деятельности был, однако, уже близок. В конце марта 1781 г. граф де Грасс отплыл из Бреста с двадцатью шестью линейными кораблями и большим конвоем. Близ Азорских островов от него отделились пять кораблей, направлявшихся в Ост-Индию под начальством Сюффрена, о котором ниже нам придется еще много говорить. Де Грасс завидел Мартинику 28 апреля. Адмирал Гуд (Hood) (Родней оставался у о-ва Св. Евстафия) блокировал Форт-Рояль – французский порт и арсенал на подветренной стороне, острова, где стояли четыре линейных корабля, когда разведывательные суда донесли ему о флоте неприятеля. Перед Гудом встали теперь две цели: помешать соединению блокированных им четырех кораблей с приближавшимся флотом и помешать удержать последнему занятое положение между ним и бухтой Грозило (Gros Ilot) на С.-Лючии. Вместо того чтобы осуществить их в течение следующих двадцати четырех часов, выбравшись на ветер относительно Алмазной скалы (Diamond Bock), его флот ушел так далеко под ветер, что де Грасс, пройдя через канал 29-го, двинулся по направлению к Форт-Роялю, держа свой конвой между флотом и островом.
За эту неправильную позицию Родней сурово порицал Гуда; но она могла быть вызвана слабыми ветрами и подветренным течением. Как бы то ни было, только четыре корабля, стоявшие в Форт-Рояле, снялись с якоря и присоединились к главному флоту. У англичан было теперь только восемнадцать кораблей против двадцати четырех французских, бывших притом на ветре; но хотя силы де Грасса относились, таким образом, к силам противника, как
