Де Грасс, ожидая де Барра, оставался пять дней вне бухты, заставляя английский флот держаться настороже, но не вступая с ним в бой; затем, возвратившись в порт, он нашел там де Барра спокойно стоящим на якоре. Грэвз возвратился в Нью-Йорк, и вместе с ним исчезла последняя надежда Корнуэлля на поддержку, которая могла бы порадовать его глаз. Осажденные держались стойко; но одно только обладание морем определяло возможный исход, и в конце концов английские силы сдались 19 октября 1781 г. С этим поражением в Англии умерла надежда на подчинение колоний. Искры конфликта тлели еще в течение года, но никаких серьезных операций больше не предпринималось.
Операции англичан, окончившиеся так неудачно для них, характеризовались одновременно и дурным ведением дела и невезением. В самом деле, отряд Гуда мог быть усилен несколькими кораблями из Ямайки, если бы приказания Роднея были исполнены[145]. Равным образом, курьерское судно, посланное им к адмиралу Грэвзу, командовавшему эскадрой в Нью-Йорке, не нашло там последнего, так как он ушел в крейсерство на восток, с целью перехватить некоторые важные припасы, которые были посланы американским агентом во Франции. Английский двор придавал большое значение захвату этого конвоя, но при тех сведениях, которые адмирал имел о сопровождавших его силах, он поступил нелогично, оставив свою главную стоянку со всем своим флотом, в то время когда приближение сезона ураганов в Вест-Индии направило активные операции флотов в сторону континента. Следствием его отсутствия было то, что, хотя депеши Роднея были сейчас же посланы вслед ему старшим офицером, остававшимся в Нью-Йорке, судно, взявшее их, было загнано на отмель крейсерами неприятеля, и Грэвз не узнал их содержания до своего возвращения в порт – 16 августа. Извещение, которое послал Гуд о своем приходе, также было перехвачено. После прибытия Гуда флот, видимо, действительно не мог выйти в море без некоторой проволочки, но кажется также, что направление, взятое им по выходе, было ошибочным. Известно было, что де Барра отплыл из Ньюпорта с восемью кораблями, – вероятно, в Чезапик и, конечно, на соединение с де Грассом; и совершенно основательно указывалось, что если бы Грэвз крейсировал близ мысов, но вне пределов видимости суши, то он едва ли упустил бы эскадру де Барра, которая была гораздо слабее его флота. Зная то, что известно теперь, без сомнения, следовало бы поступить так, но тогда английский адмирал имел неточные сведения. Никоим образом не ожидалось, что французы приведут с собой хотя бы приблизительно столько кораблей, сколько они привели в действительности; вследствие беспечности его крейсеров, поставленных близ Чезапика, до Грэвза не дошли известия об их численности, которые он должен был получить. Обоим этим крейсерам было приказано держаться под парусами, но оба они стояли на якоре за мысом Генри, когда появление де Грасса отрезало им путь к отступлению: один из них был захвачен, другой – загнан в реку Йорк. Ни одно событие не оказало такого влияния на общий результат, как небрежность двух командиров этих крейсеров, вследствие которой Грэвз лишился этой важнейшей информации. Легко можно себе представить, каковы были бы движения его флота, если бы он знал двумя днями раньше, что де Грасс привел двадцать семь или двадцать восемь кораблей; как естественно было бы тогда для него сначала подстеречь де Барра, силы которого не могли бы оказать серьезного сопротивления его девятнадцати кораблям.
«Если бы адмирал Грэвз сумел захватить эту эскадру (на судах которой находилась осадная артиллерия), то армия осаждающих была бы в значительной мере парализована, если даже не поставлена в невозможность продолжать свои операции; это почти привело бы также оба враждебных флота к численному равенству, помешало бы успехам французского оружия, одержанным в следующем году в Вест-Индии, и, весьма возможно, смогло бы вызвать такой дух несогласия между французами и американцами[146], который погрузил бы последних в глубочайшие бездны отчаяния, из коих они были извлечены только прибытием сил де Грасса»[147]. Эти замечания, относящиеся к морской стратегии, нельзя не считать правильными и здравыми.
По отношению к тактике адмирала достаточно сказать, что он вел свой флот в бой почти так, как делал это Бинг, что последовавшие в обоих случаях неудачи весьма сходны между собой и что при атаке им двадцати четырех кораблей де Грасса из девятнадцати кораблей его флота семь – под командой способного офицера Гуда – не были в состоянии принять участие в бою вследствие разработанной им диспозиции.
На стороне французов де Грассу следует воздать должное за его энергию, предусмотрительность и решимость – удивительные ввиду его неудач в других случаях. Решение взять с собой все корабли, которое сделало его совершенно независимым от де Барра, прохождение через Багамский канал для того, чтобы скрыть свои движения, ловкость, с какой он достал требовавшиеся деньги и войска от испанских и французских военных властей, предусмотрительность, которая заставила его уже 29 марта, вскоре после выхода из Бреста, написать Рошамбо, чтобы к Французскому мысу были высланы лоцманы, знающие американское побережье, хладнокровие, с которым он «забавлялся» с Грэвзом, пока не проскользнула эскадра де Барра, – все это достойно восхищения. Французам помогло также решение адмирала задержать двести торговых кораблей «вест-индского торгового флота», ожидавших конвоя у Французского мыса, где они оставались с июля до ноября, когда окончание операций дало ему возможность конвоировать их военными кораблями. Случай этот иллюстрирует одну слабость торговой страны с представительным правительством, по сравнению с чисто военной нацией. «Если бы британское правительство, – писал один офицер того времени, – санкционировало или британский адмирал принял такую меру, то первое было бы свергнуто, а второй – повешен»[148]. В это самое время Родней считал необходимым отрядить пять линейных кораблей с конвоями, тогда как еще полдюжины отправились на родину с товарами из Ямайки.
Легче критиковать разделение английского флота между Вест-Индией и Северной Америкой в 1780 и 1781 гг., чем ясно представить себе запутанность положения. Эта запутанность была только отражением военных затруднений, испытывавшихся Англией во всем мире в этой большой и неравной войне. Англия повсюду несла ущерб и испытывала затруднения, как это всегда бывало во время войны, поскольку империя имела множество уязвимых пунктов. В Европе флот Канала неоднократно прогонялся в свои порты подавлявшими его силами. Гибралтар, тесно блокированный с суши и с моря, продолжал свое
