голландцы никогда не искали расширения империи, но единственно лишь приобретений для торговли и коммерции. На попытки к завоеванию они решались только тогда, когда были к тому вынуждаемы силой обстоятельств. Обыкновенно они довольствовались торговлей под покровительством правителя страны». Это скромное удовлетворение одной только материальной выгодой, не сопровождавшееся политическими устремлениями, приводило, подобно деспотизму Франции и Испании, к взгляду на колонии только как на экономический придаток метрополии и тем убивало естественный принцип их роста.
Прежде чем покончить с этой стороной вопроса, уместно спросить себя, насколько национальный характер американцев приспособлен для развития большой морской силы, при наличии благоприятных для этого условий.
Нам кажется, что для ответа на этот вопрос вполне достаточно сослаться на весьма недавнее прошлое, чтобы доказать, что если бы законодательные стеснения были устранены и если бы открылись более выгодные возможности для судоходства, то морская сила не замедлила бы появиться. Коммерческие инстинкты, смелая предприимчивость, стяжательство и хороший нюх, позволяющий найти соответствующие пути, – все это существует; и если в будущем откроется какое-либо поле для колонизации, то нет сомнения, что американцы перенесут туда всю свою врожденную способность к самоуправлению и независимому росту.
VI. Характер правительства. При обсуждении влияния, оказываемого на развитие морской силы нации ее правительством и учреждениями, необходимо избегнуть стремления к излишнему философствованию и ограничить внимание очевидными и непосредственными причинами и ясными их результатами, не углубляясь слишком в отдаленные и конечные воздействия.
Несмотря на это, необходимо заметить, что отдельные формы правления с соответствующими им учреждениями и характер правителей в то или иное время оказывали заметное влияние на развитие морской силы. Различные черты страны и ее народа, которые частично уже рассматривались выше, составляют тот естественный характер, с которым нация, как и человек, начинает свою карьеру; поведение правительства, в свою очередь, соответствует использованию различной воли, которая, в зависимости от того, будет ли она мудра, энергична и настойчива или наоборот, определяет успех или неудачи в жизни человека или в истории нации.
Кажется вероятным, что система правления, находящаяся в полном согласии с естественными наклонностями своего народа, должна в высшей степени успешно способствовать его росту во всех отношениях; и в деле создания морской силы самые блестящие успехи имели место именно в тех случаях, когда имелось разумное руководство со стороны правительства, пронизанного духом своего народа и сознававшего его истинные стремления. Такая система правления является особенно прочной, когда народ или его лучшие представители принимают широкое участие в управлении; но подобные системы свободного правления иногда терпели неудачу, тогда как, с другой стороны, деспотическая власть, употреблявшаяся разумно и настойчиво, создавала по временам большую морскую торговлю и блестящий военный флот с большей эффективностью, чем это могло быть достигнуто медленными процессами развития свободного народа. Однако в последнем случае труднее всего обеспечить преемственность после смерти деспота.
Так как морская сила Англии бесспорно достигла наибольшей высоты по сравнению с другими современными нациями, то нашего внимания прежде всего требует деятельность ее правительства. По своему общему направлению эта деятельность была последовательной, хотя часто далеко не похвальной. Она была постоянно направлена к установлению контроля над морем. Одно из наиболее надменных выражений этого стремления относится еще к столь давней эпохе, как царствование Якова I, когда у Англии не было почти никаких владений, кроме ее собственных островов; это было еще до колонизации Виргинии и Массачусетса. Вот что рассказывает об этом Ришелье:
«Герцог Сюлли, министр Генриха IV (одного из самых рыцарственных принцев из всех когда-либо живших), сел в Кале на французский корабль, носивший французский флаг на грот-мачте; не успел он войти в Канал и повстречать высланный ему навстречу английский посыльный бот, как командир последнего приказал французскому судну спустить флаг. Герцог, полагая, что его положение избавляет его от такого оскорбления, смело отказал; но за этим отказом последовали три пушечных выстрела, которые, пронизав его корабль, пронизали также и сердца всех добрых французов. Сила заставила его уступить неправде, и на все свои жалобы он не смог добиться от английского капитана лучшего ответа, чем следующий: “Поскольку его долг обязывает его чтить звание посланника, постольку же он обязывает его требовать оказания должных почестей флагу его государя – господина моря”. Если слова самого короля Якова были более вежливы, то во всяком случае они не возымели другого эффекта, как побудить герцога внять голосу своего благоразумия, притворившись удовлетворенным, несмотря на то, что нанесенная ему рана продолжала болеть и была неизлечима. Генрих Великий вынужден был также проявить умеренность в этом случае, но с решимостью когда-нибудь поддержать права своей короны той силой, которую он со временем собирался создать на море».
Этот акт наглости, непростительный с точки зрения современных идей, не был так несогласен с духом наций того времени. Он главным образом достоин внимания как в высшей степени рельефный, а также и как одно из самых ранних указаний на цель Англии утвердить свое господство на море, не останавливаясь ни перед чем; и описанная обида была нанесена в правление одного из самых робких королей Англии послу, непосредственно представлявшему самого храброго и способного из французских государей. При Кромвеле англичане настаивали с таким же упорством, как и при королях, на оказании этой пустой почести флагу, не имевшей иного значения, как демонстрации их целей. Это было одним из условий мира, на который согласились голландцы после гибельной для них войны 1654 г. Когда дело касалось чести и силы Англии, Кромвель – настоящий деспот, хотя и не коронованный – не останавливался на пустых салютах. Еще не обладая силою, английский военный флот быстро вступил в новую деятельную жизнь под его суровым управлением. Во всем свете – в Балтике, в Средиземном море, в Вест-Индии, в варварийских государствах – английские флоты требовали соблюдения прав
