вид.
– Это дом графини фон Пигницер? – спросил официальным тоном Биндер.
– Точно так.
– Графиня дома?
– Дома, ваша милость.
– Одна?
– По всей вероятности, у нее в комнате находится паж.
Во время этого разговора Биндер с товарищами входил в подъезд дома. Горничной Фанни, которую до смерти перепугал крик ужаса ее подружки, нигде не было видно: она заперлась в своей каморке. Поэтому плащи у наших героев должен был принять старый слуга.
– Проведи меня к своей госпоже! – повелительным тоном сказал Биндер, раздеваясь.
Слуга хотел что-то возразить, но его взгляд с раболепной почтительностью скользнул по генеральскому мундиру дорогого зеленого сукна с темно- красными отворотами и воротником, расшитым золотом, и по орденам, украшавшим грудь, все это так подействовало на него, что он только слегка пожал плечами.
– Ну-с, пойдем, господа! – сказал Биндер, обращаясь к Вестмайеру и Ниммерфолю.
Вестмайер был одет в черный сюртук с орденом на красной ленте в петличке. Ниммерфоль был в парадном фельдфебельском мундире, под мышкой у него была связка бумаг. Все трое удивительно подходили друг к другу: всякому, кто взглянул бы на них теперь, сейчас же пришло бы в голову, что это военно-судебная комиссия, назначенная для допроса или расследования важного дела.
– Открой дверь! – повелительно кинул Биндер слуге.
– А как прикажете доложить о вас ее сиятельству?
– Обо мне нечего докладывать. Ну, живо!
Слуга бросился к дверям, почтительно распахнул их, и гренадеры прошли через маленькую, ярко освещенную приемную во внутренние апартаменты графини. Перед одной из дверей слуга остановился и тихо шепнул:
– Там ее сиятельство!
Биндер тихо отворил эту дверь, и все вошли в большую, ярко освещенную комнату. По стенам были развешены веселые пейзажи, сводчатый потолок изображал ярко-голубое небо, а подвешенный в середине матово-золотистый шар, подобный солнцу, давал мягкий, но яркий свет.
Вообще свет буквально заливал эту комнату. Канделябры, жирандоли, бра – все, что можно было зажечь, освещали все уголки комнаты. Но яркий, ничем не заслоненный свет нисколько не мешал дремать на оттоманке какой-то женщине, одетой в розовый атласный капот и красные расшитые золотом туфли на босу ногу.
Эта женщина была Авророй Пигницер.
Ее паж, сидевший невдалеке в глубоком кресле, тоже дремал, закрыв лицо руками.
– Прикажете разбудить госпожу? – тихо спросил слуга незнакомца в блестящем мундире.
Тот отрицательно покачал головой: гренадер хотел сначала сориентироваться и понаблюдать за спящей.
А ее сон был далеко не из спокойных. Она дышала очень порывисто, и короткие стоны, время от времени вырывавшиеся у нее, доказывали, что ее что- то мучает во сне.
Этим что-то были укоры совести…
Да, Аврора выбрала самую веселую, самую светлую комнату в доме, окружила себя светом и яркими красками, ни одного вечера не проводила без общества, и все-таки с наступлением темноты ее начинал терзать скорбный призрак Турковского, которого не мог прогнать яркий свет ламп, бра и жирандолей.
Вдруг Ниммерфоль неосторожно кашлянул. Аврора беспокойно заворочалась и проснулась.
– Том, ты здесь? – спросила она пажа.
– Да, – не просыпаясь, ответил мальчик.
– Том, сходи на кухню и принеси мне чаю. Слышишь ты или нет? Ну скоро это будет? – нетерпеливо спросила графиня после недолгой паузы, видя, что мальчик не отзывается более на ее приказание, не будучи в состоянии побороть власть сладкого сна.
Графиня досадливо привстала с оттоманки и вдруг с криком испуга отскочила в угол комнаты: она заметила присутствие в комнате незнакомцев, и от неожиданности потеряла всякое самообладание.
– Кто вы? Что вам нужно? – робко спросила она.
– Я – главный военный прокурор, – с ледяным спокойствием ответил Биндер. – Этот господин, – он указал на Вестмайера, – мой адъюнкт, а фельдфебель из полка императрицы командирован в мое распоряжение в качестве ассистента.
– Что же вам нужно от меня, господа?
