мне! Вот уж то ничего, то слишком много!.. Бедная Лизетта, как мне жаль тебя! Но что теперь об этом думать? Ведь меня ждет такое блаженство, о котором я уже и не мечтал! Луиза любит меня! О, какое блаженство звучит в этих словах. Она умна, обольстительна, пламенна. Она лучше всех, кого я когда-либо знал. Но зато она не будет торговаться, как корыстолюбивая Аврора, не будет и сентиментальничать и вздыхать, как чувствительная Эмилия. Луиза просто создана для любви, она понимает, что любовь – это все, что нельзя в любви что-нибудь оставлять для самого себя или другого, что все-все без остатка должно быть отдано любимому. Через час Луиза явится в павильон, и… – Он вдруг досадливо наморщил лоб. – Но как это все-таки неприятно! Именно теперь, когда меня ждет счастье с Луизой, я должен был порвать с прошлым. Если бы Лизетта взяла подарок, у меня было бы легко на сердце, а так… Боюсь, что этот чертенок еще наделает мне хлопот… Впрочем, что пугать себя разными страхами именно сегодня, в такой удачный день! Во-первых, мой расчет оправдался, и мне представляется возможность помериться оружием с «непобедимым» «старым Фрицем». Во-вторых, я нашел женщину, которая беззаветно любит меня, готова слиться со мной душой и телом. Две мечты сбылись! Так будем же без страха смотреть вперед!
Император полежал еще немного, потом встал и отправился в парк.
Ночь выдалась темная и теплая. Весна как-то сразу вступила в свои права, и одна неделя сотворила истинное чудо. Снег сошел без остатка, почки на деревьях набухли и росли чуть не глазах, а из земли дерзко высовывались молодые ярко-зеленые сочные побеги травы. Целый день сияло безмятежно- ласковое солнце, нагревая землю, а ночью, чтобы не дать накопленному за день теплу унестись в межзвездное пространство, ангелы натягивали по небосводу мягкое, теплое покрывало тумана. И в этой насыщенной теплой влагой атмосфере природа еще энергичнее отдавалась созиданию.
Иосиф пошел знакомыми дорожками в самую глубь парка, где за купами еще голых деревьев уютно прятался Китайский павильон. Сколько раз это хорошенькое игрушечное зданьице служило ему с Эмилией защитой от дождя и непогоды! Сколько бессознательно-лживых клятв и обетов было произнесено под его кровлей, скольких грез были свидетелями его расписные стены!
Но все это было так себе, просто детская комедия, игра в любовь, теперь же его ждала там истинная страсть, любовь двух зрелых людей, исстрадавшихся и потому умевших ценить блаженство полноты ощущений…
Вот из-за арабесок сплетшихся оголенных ветвей уже стали смутно проглядывать причудливые очертания крыши павильона. Добро пожаловать!
Иосиф открыл дверь и вошел в павильон.
Это зданьице было выстроено еще при его отце и уже давно составляло личную собственность Иосифа. Очень часто, когда императора одолевала тоска и не хотелось видеть людей, он скрывался в Китайский домик и там запирался на несколько дней. В домике было всего две комнаты. Первая, довольно большая, с большим окном, совмещала в себе кабинет, гостиную и столовую. У самого окна стояли большой письменный стол, шкаф и ряд полок. В противоположном углу находилось несколько удобных креслиц и кушеток, кокетливо перегороженных невысокими ширмочками. Посредине, ближе к «мягкому» углу располагался обеденный стол. Вторая комната представляла собой спальню.
Войдя в павильон, Иосиф сразу заметил, что Франц сделал все, что нужно. Комнаты были проветрены, и окна снаружи защищены массивными ставнями, а изнутри – плотными шторами. Свечи и лампы были заправлены и зажжены, в спальне постлана кровать. На обеденном столе был накрыт холодный ужин, немного поодаль, на столике около мягких креслиц, стояла батарея разных бутылок, чтобы пирующие могли выбрать себе вино по вкусу, а также – груды тарелок, ножей и вилок, стаканов и рюмок про запас.
Иосиф с довольным видом оглядел все эти приготовления и в счастливой задумчивости уселся в кресло около заставленного винами столика. Как с ним нередко бывало, он весь день почти ничего не ел, и теперь сразу почувствовал сильный голод. А между тем Луиза все не шла!
Иосиф подождал еще немного, потом рассеянно пересмотрел бутылки, взял любимое им старое венгерское, налил себе маленький бокал и поднес ко рту.
Вдруг сзади него из-за ширмочки выскользнула тень, одна белоснежная рука обвила его за шею, а другая остановила стакан, и милый, глубокий, бархатистый, низкий голос с кошачьей вкрадчивостью сказал:
– Разве вы, ваше величество, не хотите подождать меня и выпить вместе за нас, за наше… обручение?
– Луиза! Так ты уже здесь, проказница? – радостно вскрикнул Иосиф, притягивая к себе молодую женщину и страстно обвивая ее стан. – Только раз и навсегда, Луиза: когда мы одни, ты должна забыть о моем сане и титуле… Ну, иди сюда, ко мне на колени! Выпьем за нас, за наше будущее, за тот счастливый миг, который открыл мне глаза! О, Луиза, как я люблю тебя!
Луиза села на колени императора и обвила его шею. Кое-как он ухитрился налить ей стаканчик вина. Они чокнулись, глубоко-глубоко заглянули друг другу в глаза и выпили вино до дна…
– Луиза! – вне себя от страсти, воскликнул Иосиф. Это был даже не крик, а какое-то страстное рычание.
Так, должно быть, рычали изголодавшиеся римляне, похищая сабинянок и стискивая их гибкие тела в своих мощных объятиях.
И подобно им Иосиф вдруг запрокинул вниз голову Луизы и прильнул в жарком поцелуе к ее дышавшим страстью устам.
Прошло некоторое время, и снова раздался голос императора:
– А теперь есть, есть и есть, Луиза! Ты знаешь, я сегодня ничего еще не ел!
С этими словами Иосиф подошел к обеденному столу и поставил несколько бутылок с вином и несколько бокальчиков и стаканов у приборов.
Через минуту подошла и Луиза. У нее был счастливо-утомленный вид, она застенчиво, стараясь не смотреть на Иосифа, заняла кресло у стола.
