силой вломиться в него.
Гренадеры принялись осматривать ружья и проверять заряды.
– Что вы предпримите, если генерал Мунч прикажет арестовать вас? – спросил их барон, спокойно вернувшийся на свое место в углу.
– То, что надлежит делать солдату, когда ему предоставляется выбор между славной смертью и позорным существованием, – холодно ответил Ниммерфоль.
– А со мной что будет?
– Мы уже имели честь сообщить вам об этом.
– Друзья мои…
– Мы вам не друзья, потому что мы – честные гренадеры.
– Господа гренадеры, вы должны знать, что я очень богат. Нет такой суммы, которую я не мог бы позволить себе истратить.
– Жаль, что такое добро должно пропасть для вас, барон. Едва ли вам придется воспользоваться своими богатствами.
– Но ими могли бы воспользоваться вы, если бы назвали такую сумму, которой я мог бы откупиться от вас.
– О, нет, барон, вы для нас поистине бесценный человек.
– Стоит вам пожелать и вы будете приняты офицерами в прусскую армию. Хотите?
– На этот вопрос мы можем ответить, лишь благополучно доставив вас в австрийский лагерь, барон.
– Вы на редкость честные, храбрые и милые люди, господа. От души желаю, чтобы вам удалось благополучно довести свое предприятие до конца.
Ямвич сказал эти слова таким серьезным, таким искренним, таким сердечным тоном, что гренадеры в изумлении переглянулись.
– Лиса хочет перехитрить нас, – шепнул Биндер.
– Ну, это дорого будет стоить ей, – ответил Ниммерфоль. – Друзья, настала решительная минута; ротмистр возвращается обратно.
– Господин барон! – крикнул подъехавший офицер, – генерал приказал спросить вас, готовы ли вы взять на свою ответственность поведение ваших друзей? Бели да, тогда вы все свободны, пусть его величество лично решит, как быть в этом случае.
– Барон, – шепнул Вестмайер, – не забудьте, что я стою сзади вас с заряженным пистолетом в руках.
– Да, да. Я принимаю полную ответственность на себя! – крикнул барон.
– Тогда можете свободно удалиться отсюда со своими друзьями.
– Благодарю вас за любезное посредничество и не премину воспользоваться его результатами, – ответил барон, а затем отошел от окна и обратился к гренадерам: – Ну-с, как же мы отправимся в путь?
– Извольте выглянуть из окна, барон, и вы увидите, что ваша собственная карета подана, – ответил ему Вестмайер.
Ямвич выглянул из окна и звонко рассмеялся.
– Нет, господа, вы просто чародеи. Все принято во внимание, все взвешено. Едем, господа. Я очень рад, что познакомился с вами.
– Сначала два слова, барон, – остановил его Вестмайер. – Вы делаете вид, будто для вас не представит ни малейших затруднений и неприятностей вернуться вместе с нами в австрийский лагерь. Между тем мы вправе предполагать, что именно этого-то вам и не хочется. Поэтому мы желаем застраховать себя от всяких попыток с вашей стороны. Предупреждаем вас, малейшее слово, движение, намек, взгляд – и вы будете убиты. Вы, должно быть, уже поняли из всего происходящего, что мы – люди слова и действия и не отступим ни перед чем. То, что говорю вам я, – не простая угроза.
– Мне кажется, – спокойно ответил Ямвич, – что вам было бы гораздо удобнее и проще убить меня и отвезти в лагерь бумаги.
– Мы тоже так думаем, но из гуманности не желаем идти без видимой необходимости на крайние средства. Во всяком случае, скажу вам, барон, что я от души желаю, чтобы все это дело оказалось недоразумением.
– Но ведь вам выгоднее, чтобы я оказался шпионом.
– Нам выгоднее, барон, чтобы среди австрийцев оказалось как можно меньше людей, способных сделаться шпионами. Пойдемте, барон.
Сопровождаемый переодетыми гренадерами, барон направился вниз.
Гусарский ротмистр поджидал у дверей. При появлении барона он с самой любезной улыбкой отсалютовал секретарю русского посольства саблей и проводил до кареты, куда барон сел вместе с Биндером и Ниммерфолем. Вестмайер вскочил на козлы, Гаусвальд – на запятки, и путешественники были готовы тронуться в путь, когда Ямвич открыл окно кареты и еще раз поблагодарил офицера за любезность, отказываясь от эскорта.
Затем Вестмайер взмахнул бичом, и карета понеслась.
Все время, пока барон говорил с ротмистром, Ниммерфоль держал наготове острый кинжал, обернутый носовым платком, чтобы с улицы не было видно.
– Теперь, надеюсь, вы можете спрятать свое смертоносное оружие, – спокойно сказал барон, когда карета тронулась в путь.
– Я сделаю это не ранее того, как мы окажемся в австрийском лагере, – холодно ответил фельдфебель.
– Уверяю вас, что вы напрасно беспокоитесь. Кстати, будьте любезны и обратите внимание господина, сидящего на козлах, чтобы он продолжал ехать
