к ней.
— «Ни одно из этих бесстыжих имён никогда не будет произноситься в моём доме… до тех пор, пока…», — отвечала Арталиэн. Менее, чем за пять прошедших с нашего приезда минут, дорогой дедушка, ты уже успел произнести оба.
— Hornsburys are not so short of memory, young Lady![53] Ну а вы, юные джентльмены, что же храните молчание подобно Сфинксу? Вот этот вихрастый мальчуган, интересующийся оружием — друг Анны? — и он, подняв бровь, оглядел Уолтера.
— Да, сэр, — поклонился Уолтер. Граф пожал ему руку:
— И тебя прошу: обойдёмся без титулов!
Годрик повернулся к Джону. В одежде викинга он выглядел внушительно и без оружия, а сейчас стоял, уперев руки в бока. Он сказал Джону:
— С тобой я заговорил первым из всех, а знакомлюсь последним. Но это ровно ничего не меняет, — и он протянул Джону руку.
— Граф Годрик, — обратился к нему Джон, пожимая руку, — я вижу некий тайный смысл в фамилии Хорнсбари. Ведь у слова «bury» не одно значение. Таким образом, фамилию можно трактовать как скрытый до поры до времени в засаде рожок, который запоёт в нужный момент и поведёт в бой!
Годрик мгновение крайне серьёзно, оценивающе лицезрел Джона, но потом улыбнулся:
— Я так понимаю, тебя зовут Джон! Ты даже не представился. С порога ударился в философию и предсказания. Я знаю, кто на вас так влияет, — тайные смыслы, туманные предсказания, рожки в засаде. — Это… Арталиэн, вы только посмотрите на неё! — и он прыснул от смеха. — Однако, путники голодны, им нужен отдых. Не отдохнувшие, голодные, они даже забывают представиться, — и граф положил руку на плечо Джона, чтобы тот не подумал, что его всерьёз хотят пристыдить. — Лучший отдых для путника — вкусная еда и мягкая постель. И рожок доброго вина, само собой. Прошу всех к столу!
Выходя, Джон инстинктивно посмотрел на то место, где с ним заговорил викинг. Разумеется, там никого уже не было, хотя Годрик мог запросто попросить одного из слуг повторить фокус с маскированием под статую. «Удивлять — это у Хорнсбари, видимо, семейное! — подумал Джон. — Не самая худшая традиция, надо сказать!»
Невдалеке на лужайке уже был сооружён и накрыт длинный стол под открытым небом. Погода не предвещала осадков. Дул тёплый весенний ветерок. Слуги приносили последние недостающие для графского пира угощения.
— Прошу вас, рассаживайтесь, — и граф широким жестом обвёл стол. Сам он занял место в его главе. Гости расселись. Арталиэн с удовольствием отметила ещё несколько свободных стульев и вопросительно указала на них кивком графу.
— Да, — сказал он, — эти места для других представителей славной фамилии Хорнсбари, а некоторые из этих мест не только для них. Вы же знаете женщин — они никогда не собираются быстро. Поэтому их и не берут на войну, где бы они непременно стали наряжаться даже перед неприятелем! — и он захохотал. — Угощайтесь, подкрепитесь. Времени до вечера у нас достаточно, угощений — тем более. Навязать открытый бой нашему общему противнику — молчанию — поможет вот это замечательное вино. С 1892-го года его запасы хранятся в подвалах замка («ничего себе там запасы», — подумал Уолтер). Скоро вы ощутите его магию («Эти Хорнсбари — сами чистая магия», — пришло на ум Джону)!
Граф лично откупорил бутыль, отказавшись от помощи слуг. Чтобы атмосфера была более дружественной и сближающей, Годрик отпустил их отдыхать и сказал, что он прекрасно справится и без них. В случае надобности они будут призваны.
Наконец, когда дворовая челядь скрылась из виду, дверь в замке отворилась, и на пороге появилась седая статная женщина — бабушка Арталиэн. Её украшало нарядное платье (молодым участникам обеда оно показалось слишком строгим), а волосы были аккуратно убраны назад. Когда она подошла к столу, Джон заметил некое родство между ней и Арталиэн.
— Моя супруга Виктория Хорнсбари, — представил вошедшую граф.
Все поздоровались, и даже Джон на сей раз не оплошал. Следом из замка показалась мама Арталиэн Мария и её друг Фрэнк. Когда они подошли, обменялись со всеми приветствиями и расселись за стол, граф поднялся с бокалом в руке и произнёс:
— А теперь, когда все в сборе, и наше ожидание наконец окончено, позвольте поднять скромный тост за знакомство.
Поначалу участники Союза были не очень активны, и уж тем более не высказывали никаких своих радикальных идей вроде продажи замка и организации очередного Live Aid[54] на вырученные средства. Даже Уолтер помалкивал, налегая всё больше на мясо. Стол ломился от угощений. Легче было назвать чего там не было, чем перечислять все расставленные яства и их вкусовые достоинства. Арталиэн занимала место рядом со своей матушкой Марией и вела с ней почтительную беседу. Время разлучило бывших когда-то очень близкими мать и дочь. Теперь они общались просто как хорошие старые знакомые, не видевшиеся целых десять лет. Мария не принимала большого участия в воспитании Арталиэн, так как переехала к Фрэнку ещё когда её дочери не было пяти. Поэтому самыми близкими родственниками для Арталиэн были бабушка с дедушкой.
Граф, восседавший во главе стола, незримо командовал застольем как опытный полководец, бывает, руководит сражением из своего шатра. Несмотря на впечатляющую длину стола, у него была информация обо всём, происходящем в самых удалённых от него уголках пиршества. В нужный момент он произносил пару слов или просто отпускал шутку, и неспешная беседа снова начинала журчать в саду, прервавшись было, как ручеёк, набежавший на запрудившую русло корягу. Граф просто выжидал, пока вино не возымеет своё действие на людей. Чарльз беседовал с Фрэнком, Анна болтала с ребятами, пока что предоставленными самим себе. Ни Чарльз, ни Уолтер не замечали на себе никаких оценивающих взглядов семьи Хорнсбари и радовались этому.
