прокатился по земле и низко прочертил мечом, пытаясь зацепить ноги графа. Тот едва успел отскочить. Но пряжка на сапоге всё же звякнула от чиркающего удара.
— Браво! — воскликнул граф. — Так держать.
Джон поднялся с земли, отдышался и вновь занял боевую позицию. Теперь граф лично обучал его. Вик занимался с Уолтером, а Джин бился с Арталиэн и Анной, также не удержавшимися от огня схватки. Поляна полнилась возгласами и лязгом оружия. Это продолжалось довольно долго. Джон потерял счёт времени. Он не чувствовал усталости. Он не видел ничего и никого, только своего противника и его меч. Через час или полтора он вдруг словно провалился куда-то на несколько мгновений. Он увидел, как извиваются, медленно выползая из костра, языки пламени, увидел застывшие гримасы людей, поднятые мечи. Ничего не двигалось. Всё замерло словно вылепленное из воска. Он и сам не мог пошевелиться. В эти несколько мгновений у Джона была только одна мысль — что всё это он уже видел когда-то. И этот меч — с каждым ударом Джон держал его всё уверенней, он словно вспоминал давно забытое умение вертеть смертоносным оружием…
Мир вновь ожил. И Джон снова услышал звон стали и крики. Он отбивал удары и уже не думал как это лучше сделать. Его тело знало это за него, оно двигалось само по себе, словно ярость берсерка вселилась в него.
И вот, граф призывает его остановиться. Джон, усталый, повалился на траву. Уолтер лежал где-то рядом. Среди пляшущих теней и огней Джон видел как Арталиэн билась с графом и никто из них не хотел уступать. Как Анна с двумя мечами, такая маленькая, уверенно держалась сразу против двоих — Вика и Джина. И чёрное бездонное небо сияло своей глубокой, непостижимой темнотой надо всем этим, оно давило, прижимало к Земле, показывало человеку его место. И крохотные звёзды на нём неумолимо светили, и где-то там, за облаками, одноглазый отец Один в небесных чертогах Вальхаллы пирует и смотрит на достойных своих сынов…
Из прострации Джона вывел голос графа:
— Достаточно на сегодня! Доблестные воины, вы оказали мне честь, вступив со мной бой. Окажите же мне честь и отужинать со мной. Ведь пир только начинается!
Граф помог Джону подняться, обнял его одной рукой, в другой руке держа меч. Так они побрели в замок.
— Джон Шелтон! — молвил граф гордо. — Ты не из тех молодых людей, полных энтузиазма, но погибающих в первом же настоящем бою. Ты — воин! У Дженни отличные друзья! Я не перестаю удивляться. Теперь ты всегда желанный гость в моём доме.
— Благодарю вас, милорд!
С мечом в руке вошёл граф в родные пенаты, отворив массивные дубовые двери. Другой рукой он обнимал за плечо обессилевшего Джона. Со стороны могло показаться, будто конунг, предводитель хирда, поддерживал своего раненого викинга. Конунг, который вернулся домой из похода и сразу закатил пир. В огромном зале горели свечи, никакого электрического освещения видно не было. Невообразимых размеров стол уже распространял ароматы, на которые желудок реагировал немедленно. На столе помещались вертела с зажаренными целиком поросятами, гусями, бараниной. И вина в большом количестве.
— Один свидетель! — вскричал вдруг Джон, — я голоден!
— Вот это по-нашему! Чай с конфетами пусть потребляют женщины. Из тех, что не являются воинами как и мы, — и он довольно оглядел усталых Анну и Арталиэн, усаживающихся к столу. И этот миг запомнился Джону — измождённые лица людей в неверном, плывущем мареве свеч. Арталиэн сидит подперев руками голову, глаза закрыты. Анна невидяще смотрит будто сквозь стол, прядь волос съехала на измазанное в саже лицо. Рядом с людьми их оружие, граф снял шлем и разглаживает волосы…
Всю ночь до рассвета продолжался этот пир. Виктория с Марией ушли спать. Анна с Арталиэн, разгорячённые, воспрянувшие и сияющие радостью, присоединились к мужчинам. Никто не переодевался и не посещал никаких душевых. В ту ночь всё было как у славных предков. Лишь Уолтер снял английские доспехи, оставшись в кольчуге. Джон ел поросёнка пока не устал жевать. Выкатили бочку вина, и оно полилось рекой. Чарльз с Фрэнком сидели на лавке в обнимку и громко читали наизусть Шекспира, перемежая это со стихами собственного сочинения. Женщины смеялись, то и дело раздавался стук кубков, казалось, опьянели все, кто не носил фамилию Хорнсбари. Вот тень под сводом залы шелохнулась и поплыла на Джона. Нетвёрдой рукой он отмахнулся от неё и поставил кубок на стол. Ближняя часть зала волнообразным движением прошла сквозь него, скрутив пространство в бараний рог; Джон выпал из реальности. Чуть позже он видел Уолтера сидящим с лютней на столе, что-то играющего, Анна пела. Ещё через какое-то время Анна с Арталиэн весело плясали какую-то старинную джигу, прихлопывая и притопывая. Граф сидел в окружении кубков, довольно улыбался, непобедимый, всё так же обозревая свою армию как великий полководец. А Уолтер, кажется уже стоял на столе и размахивал мечом, провозглашая какие-то идеи, а может и их с Джоном стихи; колыхалось пламя свечей и плыл дым, заслоняя отблески далёких пожарищ на бирюзовых берегах по ту сторону Моста Вечности, слышался лязг мечей, тихо переходящий в перестук паровозных колес на далёких, окраинных линиях в прериях Дикого Запада… Кажется, всё это было вчера. Джон открыл глаза. Он лежал на каких-то шкурах, рядом слышался беспечный залихватский храп, в крепкий дубовый стол почти по самую рукоять был вогнан меч. Плотную тишину вокруг больше ничто не нарушало. Джон приподнял голову и тут же со стоном уронил её обратно — его череп пронизала сильная боль.
— Где же я вчера так ударился затылком, что не могу голову поднять? — пробормотал Джон. И словно через расходящиеся круги на воде узрел лицо
